Этот фильм стал самым трудным и, наверное, любимым детищем влиятельного американского продюсера Сэма Спигела. Он на свой страх и риск привлёк к сотрудничеству кинодраматургов Майкла Уилсона и Карла Формана, занесённых в «чёрный список» по подозрению в симпатиях к коммунистам, и уже в процессе подготовки к съёмкам испытал огромные трудности. Джон Форд, Ховард Хоукс, Фред Циннеман, Орсон Уэллс – таков далеко не полный список признанных режиссёров, отказавшихся от постановки, в том числе по обескураживающей причине (из-за непонимания замысла!), так что, в отсутствие других кандидатур, пришлось остановить выбор на англичанине Дэвиде Лине. Нечто подобное повторилось со многими знаменитыми актёрами, включая Хэмфри Богарта, которого Форман «видел» в обличии Ширза, в результате чего Уильям Холден¹ получил немыслимо выгодное предложение – гонорар $300 тыс. и 10% от прибыли. По ходу съёмок, проводившихся в сложных условиях тропической цейлонской жары, продюсера подстерегала масса неприятных сюрпризов: от несчастного случая с Лином, едва не утонувшим в реке, до пропажи отснятых негативов, отправленных в Лондон самолётом и лишь чудом обнаруженных в… Каире. Наконец, во многом именно благодаря энтузиазму Спигела, буквально напрашивающегося на сравнение с Николсоном, удалось завершить работу над картиной точно в намеченный срок – и даже композитор Майкл Арнольд, нанятый на заключительном этапе, в начале декабря (!) 1957-го, написал музыкальное сопровождение за считанные дни. Сложно не порадоваться за кинематографиста, наслаждавшегося триумфом на церемонии награждения призами Американской киноакадемии, а равно – колоссальным коммерческим успехом ленты, многократно окупившей солидный бюджет в размере $3 млн. и с результатом $17,195 млн. взлетевшей на вершину хит-парада по итогам сезона. То же самое произошло во Франции, на Родине автора первоисточника, где аудитория составила 13,4 миллионов человек, а вот британцы тогда всё же отдали предпочтение (15 миллионов зрителей против 12,6 миллионов) «Десяти заповедям» – тоже постановочному боевику, но на библейском материале.

Однако ирония судьбы заключается в том, что в истории мирового кинематографа «Мост через реку Квай» связан почти исключительно с именем режиссёра, немало удивившего поклонников своих ранних произведений – и впоследствии сосредоточившего усилия на создании величественных, завораживающих эпических кинополотен. Собственно, феномен «настоящего» Дэвида Линча, новаторски переосмыслившего каноны жанра с учётом опыта и реалистичного отображения ратных реалий, и постижения классической литературы, ярче всего раскрылся именно в киноверсии романа/1952/ Пьера Буля, в значительной степени опиравшегося на воспоминания о службе в составе сил «Свободной Франции» и пребывании в японском плену. Более того, постановщик сделал почти невозможное, безукоризненно исполнив «социальный заказ» на сотворение полноценного военно-приключенческого фильма. Воображение публики не могли не поразить накалённое противоборство двух полковников, строительство масштабного сооружения, личный подвиг и амурные похождения бравого Ширза, наконец, молниеносная операция коммандос², дерзко спланированная и осуществлённая. Причём авторы кажутся совершенно искренними в оценках, не пытаясь и упрекнуть участников разыгравшейся драмы в трусости, своекорыстии, неоправданной жестокости и прочих недостойных качествах – напротив, убеждая в чистоте помыслов и пленных офицеров во главе с Николсоном, и командования, и даже коменданта лагеря, поскольку каждый действует в строгом соответствии с чувством долга и совестью. Но при этом – удивительное дело! – почти любой их поступок, обуславливающий то или иное развитие событий, кажется частью нескончаемой пьесы абсурда… Пленные, разудало шествующие под насвистываемый мотив военного марша³; подразделение диверсантов, тренирующееся в зоосаде; уловки командира Отряда 316 по склонению совершившего побег американца к сотрудничеству и т.д. – только частные свидетельства повального нонсенса. Странным во всех отношениях видится сам конфликт «Женевская конвенция против бусидо», лишь по счастливому стечению обстоятельств не тонущий в потоках крови сразу, а в конечном итоге – с неизбежностью подталкивающий современного последователя самураев⁴ к мысли о харакири. Но ещё сильнее изумляет, буквально ошеломляет конгениально переданное Алеком Гиннесом внутреннее преображение полковника Николсона, который не просто стремится сохранить высокий моральный дух солдат, а увлекается собственно процессом созидания во благо людям, по завершении работы – предавшись грустным раздумьям о смысле своего существования. Другое дело, что в условиях войны белое с неизбежностью принимается за чёрное, а благие намерения неотвратимо приводят в ад. «Безумцы, безумцы» – однако истошный крик доктора Клиптона, единственного, кто хотя бы интуитивно чувствовал абсурдность ситуации, никому услышать, к сожалению, не суждено…

Гражданское мужество Дэвида Лина особенно покоряет на фоне подлинной ура-патриотической истерии, охватившей «фабрику грёз» в свете корейской кампании. Его урок было невозможно игнорировать, и отголоски прямого или косвенного влияния шедевра мастера обнаруживаются у таких разных художников, как Ричард Аттенборо и Нагиса Осима, Джон Бурман и Семён Аранович.


__________
1 – Между прочим, снимавшийся во многих военных фильмах, в том числе в «Лагере для военнопленных № 17» /1953/ и «Мостах над Токо-ри» /1954/.
2 – Хотя майор Уорден скромно уточняет по поводу Отряда 316, занимающегося «саботажем, подрывной деятельностью и тому подобным»: «Мы стараемся не употреблять это слово: оно слишком вычурное».
3 – Лин намекал на тот факт, что к «Маршу полковника Боги», написанному Кеннетом Элфордом в 1914-м, солдаты позже досочинили едкие куплеты про Гитлера.
4 – Превосходная роль Сессю Хайакавы, заставившая говорить о возрождении карьеры великого артиста, покорившего Голливуд ещё в пору его становления.