Фильм, который меня удивил.

По всем признакам это был очередной рассказ о Ромео и Джульетте, перенесенный на почву Америки начала семнадцатого века, приправленный непременными драматическими переживаниями, расставаниями и масштабными битвами. Но оказалось, что это меланхоличная красивая история обретения гармонии.

Описывая эту картину, мне о многом хочется рассказать. О минимуме слов и живом объемном звуке леса, колышущихся трав, журчащей воды, о невннности и чистоте мира, о прекрасных пейзажах, о мгновениях, кажущихся вечностью. Рассказать, как рвется неспешное повествование, опуская все ненужное, оставляя лишь важное - словно воспоминания. Рассказать об актерах - темноволосый, непонятный Колин Фаррелл, неуклюжие европейцы, искренний, трепетный, нежный Кристиан Бейл. А К'Орианка Килчер, исполнительница главной роли... странный случай - у нее впечатляюще выразительная пластика тела и полное неумение изображать эмоции на лице. По классическим канонам актерского мастерства она бездарна, но в этой роли от нее требовалось несколько другое...
Впрочем, я не буду, подобно маститым критикам, подробно описывать все достоинства этого фильма (а их, поверьте, немало). Лучше я расскажу вам две сказки - так, как они могли быть рассказаны.

Жила-была принцесса. Самая настоящая принцесса, потому что ее отец был королем. У ее отца была дюжина жен и около сотни детей, но она была его любимицей. Она была так красива, что даже солнце, хоть и видело ее часто, каждый раз удивлялось, когда она вступала под его лучи. Но принцесса выделялась среди остальных не только красотой лица и тела, но и умом. Казалось, все в ней было совершенно.
Ее народ верил в Отца Небо и Мать Землю. Принцесса любила говорить с Матерью, и иногда Мать открывала ей удивительные вещи.
Однажды весной, когда она играла в поле с ее братом, река принесла огромные лодки с большими шкурами, на которых были белоликие чужеземцы. Они высадились на берегу и начали рубить деревья, возводить стены, за которыми не было видно реки, и копать землю. Они не хотели войны, и народ ее отца позволил чужеземцам там жить, тем более, что вокруг были в основном болота.
Принцесса ушла с братьями в свой город, что был расположен дальше по реке, на острове. Вскоре чужеземцы на своих огромных лодках приплыли в этот город. Народ ее отца в ярости убил всех белоликих, всех, кроме одного - этот молодой мужчина, на лице которого были волосы, понравился принцессе, и она упросила отца пощадить его.
Ее отца, вождя двадцати пяти племен, раздирали сомнения. Чужеземцы никого не трогали и хотели всего лишь работать на той земле, где жили, но кто знает, что они захотят завтра, не захотят ли владеть всей рекой? И ее отец сказал ей - обучайся его языку и обучи его нашей жизни. Объясни ему, что они должны уехать весной.
Принцесса учила белоликого. Она показывала на небо и говорила "небо", она извивалась волной и говорила "вода", она бегала и кружилась и говорила "ветер". А белоликий смотрел на нее и улыбался. И однажды принцесса сказала Матери, что больше нет их двоих, они - одно целое.
Белоликий мужчина, на лице которого были волосы, пробыл в племени несколько месяцев, но пришла ему пора возвращаться к своим. Принцесса взяла его дыхание и поднесла к своим губам. Это было обещание.
Через пару месяцев ее отец понял, что чужеземцы не собираются возвращаться домой. Тогда он выслал своих сыновей, чтобы они тайно следили за городом белоликих. Так принцесса узнала, что у чужеземцев почти нет еды, их прежний вождь убит, и теперь вождем стал ее любимый. Она упросила братьев и сестер пройти в город белоликих, и принесла им мяса и зерен. Это помогло им пережить эту страшную зиму.
Принцесса просила любимого вернуться к ней, и он вернулся, когда сошел снег и зацвели деревья, и они снова были вместе. Но однажды он уплыл, не попрощавшись.
Отец принцессы отдал приказ выгнать белоликих в море. Принцесса, рискуя жизнью, пробралась ночью в город и попыталась уговорить любимого бежать, но он не согласился жить в лесу в землянке, он хотел чего-то еще, чего она не понимала.
Утром воины двадцати трех племен атаковали город. Это были сильные, отважные воины, но белоликие знали секрет яростного огня, который взрывал и калечил на расстоянии, оставляя после себя кислый запах. Против этого ее народ был бессилен.
Отец принцессы, поняв, что кто-то предупредил белоликих, приказал схватить свою дочь. В Хижине Совета, около священного огня, он сказал ей, что не может ее убить, потому что слишком ее любит, но он изгоняет ее из своего племени и своего сердца. Так принцесса лишилась семьи, чести и имени. Ее отвезли на дальний остров, к ее дяде, где она жила под присмотром братьев.
Несколько месяцев спустя на остров приплыли белоликие - она не знала их лиц, искаженных от ярости, и пугалась их грубых голосов. Они говорили с ее дядей и подарили ему медный котел, затем схватили ее и посадили на лодку. Она подумала, что, должно быть, ее любимый прислал за ней, но когда они приплыли в город, тот мужчина, у которого был самый громкий голос и больше всего волос на лице, сказал ей, что ее возлюбленный вождь более не вождь, а простой землеобработчик, наказанный за непослушание здешним богам.
Она стала жить в городе белоликих как заложница. Ей выдали дом, где когда-то жил здешний шаман, умерший зимой, одели в свое платье и дали ей служанку, добрую сердцем вдову, которую звали Мэри. Ее отец, вождь трех племен, не смел напасть на город, зная, что там находится его возлюбленная дочь. Но это не столь ранило ее сердце, как ее любимый. Она более не узнавала его. Он смотрел сквозь нее, будто не видя, не решался подойти к ней, а потом сказал, что она никогда его не знала, что вокруг беда и боль, и лучше им не быть вместе.
Это ранило ту, что когда-то была принцессой. Неужели какой-то демон околдовал его? Она взяла его за руку и прижала к своему горячему сердцу, и тогда ее возлюбленный заплакал и тоже обнял ее.
Они провели тот день вместе. Она гладила его волосы, переплетала их руки. Время остановилось. Она текла сквозь него, а он - сквозь нее.
Потом он сказал ей, что должен уехать, что его призывает его вождь. А через два месяца один солдат сообщил ей, что корабль, на котором плыл ее возлюбленный, капитан Смит, утонул.

...Когда я увидел ее, она была словно призрак. Она ни с кем не разговаривала, работала, не видя ничего, и еле замечала, что происходит вокруг. Я недавно потерял жену и дочь, и мне была понятна ее боль. Я долго не решался подойти к ней, но однажды все же осмелился и попросил провести со мной день. Она еле заметно кивнула.
Я пришел в ее дом, поздоровался с Мэри и хотел было поприветствовать ее, но вспомнил, что она говорила, будто у нее теперь нет имени. Я принес ей иллюстрированный атлас. Она рассматривала картинки и задавала вопросы - почему земля такая цветная, что такое день, что такое час.
Потом она крестилась. Теперь у нее было имя - ее звали Ребекка.
Я предложил ей переехать ко мне, чтобы помочь на своем хозяйстве, потому что она чуть ли не единственная знала, как правильно ухаживать за табаком. Она согласилась.
Она работала вместе со мной все лето, и за все это время не произнесла ни слова. Я ждал. Однажды, когда мы гуляли по ближнему полю, заросшему высокой травой, никогда не знавшей косы крестьянина, она сказала: "Мы - словно эта трава. Она все сплетает воедино." Потом она подняла на меня глаза и спросила: "А ты добрый?".
Я всем сердцем привязался к ней, и попросил выйти за меня замуж. Она сказала, что есть вещи, о которых я не знаю и о которых она говорить не может. Но я знал то, что мне было важнее - что я люблю ее, и сказал ей об этом. Услышав эти слова, она посмотрела на меня как-то странно, и впервые на ее лице пробежала тень улыбки.
Мы поженились летом. Мы жили хорошо. И, хотя она не любила меня, я верил, что настанет день, когда она ответит на мое чувство.
Иногда она говорила с кем-то - когда думала, что ее никто не видит, она поднимала руки к небу и молила дать ей покорное сердце. Такие молитвы ранили меня, потому что я знал: так она пыталась полюбить меня. Но мы жили хорошо, и я знал - она была счастлива настолько, насколько могла.
Потом у нас родился сын. И с того дня, как она обняла его, Ребекка улыбалась почти все время. Она больше не молилась о сердце, она говорила о вечной мудрости.
Однажды с весенними караванами пришла удивительная новость - нас просили приплыть в Англию. Король Яков захотел увидеть ту, о которой говорила вся Вирджиния. Мы начали собираться.
Через несколько дней она вернулась из форта с лицом мрачнее зимней стужи. Она, не смея поднять на меня глаз, сказала, чтобы я больше не прикасался к ней, потому что капитан Смит, оказывается, жив, и она замужем за ним. Я пытался ей сказать, что он не муж ей, потому что они не были обвенчаны, но она сказала, что принадлежит ему, даже если он сейчас за многие луны отсюда. С тяжелым сердцем вступили мы на корабль...
В Лондоне все встречные кланялись ей. Нас поселили в собственном замке с огромным парком. Ребекке выдали новое модное платье, багряный цвет которого делал ее оливковую кожу одновременно естественной и экзотичной. Моя жена была обучена этикету, придворной походке и реверансам. Она, не испытывая ни капли смущения, прошла через огромный холл к королю и отвесила ему поклон - достаточно почтительный, но сдержанный, как и подобает настоящей принцессе, и, хотя она и не поцеловала ему руку, тем не менее произвела на его величество самое благоприятное впечатление. Двор с восторгом принял принцессу Нового Света.
Вскоре я узнал, что Джон Смит только что вернулся из Ньюфаундленда, где безуспешно пытался основать колонию. Ребекка не знала об этом, но я устроил им встречу. Я в своей тщедушной гордыне думал, что заставлю ее полюбить себя. Но этого не может никто, это невозможно.
Она летела ему навстречу. Я молился Господу. Я не знаю, о чем они говорили, но, взглянув в окно через некоторое время, я увидел, как она чуть наклонила голову, как это делают знатные дамы, давая понять, что прием окончен, и ушла от Смита. Я не знаю, что это означало. Я вышел на дорогу, ведущую в парк. Скоро она догнала меня и прижалась ко мне. Я замер, не в силах верить столь опасной надежде, но она встала передо мной и посмотрела на меня столь долгим и столь любящим взглядом, что у меня не осталось сомнений. Она попросила как можно скорее вернуться домой, назвала меня мужем и поцеловала меня.
Сегодня, 13 апреля 1616 года, я пишу эти строки тебе, мой возлюбленный сын, чтобы потом, когда ты станешь взрослым, ты сохранил если не память, то хоть знание о том, что тебе важно. А важно то, что твоя дорогая мать Ребекка заболела на нашем обратном пути, и умерла в Грейвсенде. Перед смертью она напомнила мне, что все мы смертны. "Хватит и того, - сказала она, - что ты и наш сын будете жить."

Но было и то, чего Рассказчик знать не мог. После того, как она поцеловала своего мужа, Ребекка убежала в парк, и там, среди холодной земли, тяжелых туманов и озябшей листвы, она плясала, прыгала, пела, как некогда среди своих теплых тропических лесов, когда была индейской принцессой Покахонтас. Она зачерпнула ледяной воды из пруда, омыла лицо и протянула руки к небу, благодаря Мать за то, что та открыла ей, что такое настоящая любовь.

Оценка - 4, 5 из 5.