Можно смело утверждать, что сорок вторая (с учётом короткометражных и документальных фильмов) по счёту постановка Мартина Скорсезе, родившегося именно в 1942-м году в нью-йоркском районе Квинс, была просто обречена на триумф! Отменная, до чрезвычайности изощрённая интрига вкупе с участием ярчайших «звёзд» уже гарантировала огромный коммерческий успех, который, если судить по мощному старту в национальном прокате (первое место за уик-энд с результатом $27 млн.), позволит легко компенсировать производственные затраты в размере $90 млн. И, безусловно, нельзя не отдать должного мастерству самого режиссёра, в очередной раз с лёгкостью доказавшего, что недаром входит в число патриархов современного Голливуда и что, более того, вовсе не опасается конкуренции со стороны молодых коллег. И вместе с тем «Отступники», покоряя несомненной одарённостью экранного действа и высочайшим профессионализмом авторов, заставляют лишний раз глубоко задуматься над явлением, существовавшим чуть ли не с момента рождения киноискусства как такового, но именно в последние десятилетия – получившего массовое распространение. Имеется в виду, конечно же, повальное увлечение созданием «римейков» фильмов, чаще всего – вышедших в других странах. У «фабрики грёз» здесь нет (и никогда не было) монополии: адаптацией сюжетов под знакомые реалии «грешили» представители французской, итальянской, японской и даже советской кинематографий. Причём одни повторные постановки оказывались произведениями выдающимися, подчас («В джазе только девушки», «Телохранитель», «Звёздные войны») затмевая те ленты, на которых основаны, другие – оставались бледной тенью оригинала. Что произошло в данном случае?

Итак, прежде всего настойчиво рекомендуется перед посещением сеанса «Отступников» ознакомиться с картиной «Инфернальные дела» /2002/ (таково в переводе на русский международное англоязычное название, значившееся у Скорсезе рабочим), известной также под заголовком «Я хочу быть тобой», а у нас – как «Двойная рокировка». Впрочем, многим работа Вай Кён Лау и Сиу Фай Мака наверняка знакома и без того, поскольку успела снискать поклонников в самых разных странах, а в родном Гонконге – не просто попала в число «суперхитов», но и признана наивысшим достижением в гангстерском кинематографе со времён дилогии «Лучшее завтра» /1986-87/ Джона Ву. Тогда – многие из восторгов, расточаемых по поводу уникального сценария Уильяма Монахэна, покажутся изрядным преувеличением. Хитросплетения поворотов сюжета, имеющего в оригинале замысловатую зеркальную структуру, повторены настолько скрупулёзно, насколько позволяла атмосфера Бостона, всё-таки отличная от сянганской. И это касается даже многочисленных намёков (вроде случайной встречи Салливана и Костигана у двери кабинета Куинена и Дигнэма), разбросанных по ходу развёртывания событий, не говоря уже про целые эпизоды. Но что самое странное, прославленные (и далеко не бесталанные) кумиры американского экрана, наставляемые опытным мастером, тем не менее начисто уступают гонконгским актёрам. Если ДиКаприо и Дэймон ещё худо-бедно справляются с задачей передать психологически невыносимое состояние пребывания в чужой шкуре (воистину «своим среди чужих, чужим среди своих»), приближаясь к уровню Энди Лау и Тони Леуна, то Мартин Шин, Марк Уолберг и Вера Фармига – резко уступают предшественникам. Особенно это относится к ветерану Шину (жаль, что образ не смог воплотить первоначально выбранный Роберт Де Ниро!), малоубедительному и в такой выразительной сцене, как гибель Куинема. И даже превосходство Николсона, с наслаждением купающегося в роли инфернального Костелло (прототипом послужил некто Уайти Балгер, гангстер из Южного Бостона), над Эриком Цангом, актёром заведомо менее даровитым, однако по-настоящему блеснувшим в обличии большого босса, вовсе не очевидно…

Так чего же добивались авторы «римейка»? Учитывая, что драматургия как всей картины, так и – в общем и целом – отдельных эпизодов не претерпела никаких изменений, все новации следует отнести на счёт кинематографистов из Гонконга, а ведь режиссёр такого уровня, как Скорсезе едва ли мог довольствоваться тем, что воспроизвёл чужое достижение – подобно тому, как полотна старых мастеров копируют современные живописцы. В «Отступниках» сложно не заметить попытку вписать сочинённую в Азии историю в ту экранную мифологию, о которой мэтр так увлекательно рассказал в «Индивидуальном путешествии с Мартином Скорсезе по американским фильмам». Особая, а для кого-то – и идеологически спорная позиция Вай Кён Лау и Сиу Фай Мака, исходивших из специфики Сянгана, заставляла вспомнить имя великого Фрица Ланга, который демонстративно не наделял (в «Шпионах» /1928/ и «М» /1931/) блюстителей закона моральным превосходством над преступниками: в его лентах, как писал Жорж Садуль, воюют друг с другом «просто две банды». Скорсезе и Монахэн оказываются не столь категоричны на протяжении всего действия – и лишь в финале проявляют принципиальность, от лица судьбы воздав всем и каждому по заслугам. А явно не лишённое умысла упоминание КНР (Костелло продаёт китайцам сверхсекретные разработки), в состав которой, как известно, ныне входит Гонконг и которая является потенциальным противником США, способствует и более свободному толкованию перипетий – в качестве чуть ли не политической аллегории. Но в любом случае не вызывает сомнений, что история, придуманная и перенесённая на экран в другой части света, оказалась на удивление созвучной тому пониманию роли преступности и правопорядка в жизни общества, что можно легко обнаружить в произведениях самого Скорсезе, начиная с «Грязных улиц» /1973/ и заканчивая «Бандами Ньюй-Йорка» /2002/. Художественный успех «Отступников» объясняется тем, что режиссёр, что называется, кожей чувствует материал и прекрасно ориентируется в традициях, всего лишь воспользовавшись разработанной до него (и за него) формой. А его, успеха, ограниченность – во всё-таки недостаточно творческом использовании чужих открытий. Напрашивается вывод, что беда не в «римейках» как таковых, но во внутренней установке авторов, настроенных на подлинное созидание или же частичное, а то и полное подражание. Посмотрим, как Голливуду удастся повторить такой уникальный (уже южнокорейский) боевик, как «Олдбой»!