«Убить Дракона», судя по всему, так и останется единственным фильмом в активе Марка Анатольевича Захарова, предназначенным для кинопроката. Накануне премьеры выдающийся режиссёр театра и телевидения, чьи замечательные постановки в равной степени обожали (и обожают!) как зрители, так и критики, прозрачно намекал, что шёл к этому произведению на протяжении всего своего долгого пути в искусстве. Что вместе с давним единомышленником, драматургом Григорием Гориным, постарался обобщить¹ богатый творческий опыт. Что наконец-то получил возможность высказаться во весь голос, в меньшей степени прибегая к лукавым аллегориям, напрямую обратившись к проблемам, затронутым в пьесах нашего великого соотечественника Евгения Шварца. Достаточно неоднозначный, если и не прохладный, то точно – не триумфальный, приём, который ожидал картину, разумеется, не мог не навести на определённые размышления.

С одной стороны, конечно, сложно отрицать силу и глубину того воздействия, какое фильм оказывает на зрителя, не только эмоционально вовлекая в водоворот экранных событий, но и буквально принуждая размышлять над тем, что довелось увидеть. Особенно впечатляют внешние и внутренние метаморфозы, демонстрируемые Олегом Янковским, который поочерёдно придаёт Дракону сходство чуть ли не со всеми заметными тиранами XX столетия. Это, как и введение шокирующих моментов в духе театра жестокости², сообщает событиям невиданную злободневность, служа основой для яростной критики самих устоев общества, зиждущегося на насилии, на явном или негласном подавлении личности в себе. Общества, которое уже не способно обрести истинную свободу, поскольку с исчезновением деспотизма обязательно ударится в разгул ничем не сдерживаемой анархии. Во власть ещё одного, внутреннего Дракона.

Но, с другой стороны, и в момент появления картины не вызывало сомнений, и тем более – стало очевидным по прошествии времени, что Марк Захаров всё-таки чересчур категоричен и прямолинеен в своих выводах. В пику, к сожалению, самому себе в более многозначных ранних произведениях, в том числе – в других экранных адаптациях Шварца. Отчаянный призыв Ланцелота «убить Дракона в себе» ещё мог вызвать понимание и одобрение. А вот его решение фактически поставить крест разом на всех гражданах города сознательного возраста, как на совершенно безнадёжных индивидах, взявшись за воспитание³ детей, представляется весьма сомнительным и даже реакционным. И, кстати, разительно отличается от пафоса гениального первоисточника, настраивавшего на длительный, скрупулёзный, мучительный процесс перестройки своего «я» изнутри.


__________
1 – Это, впрочем, отчасти послужило причиной некоторых повторов, как в случае с Евгением Леоновым, чей Бургомистр кажется бледной копией незабываемого Короля из «Обыкновенного чуда» /1978/.
2 – Особенно поразил эпизод, когда Дракон подвергает изощрённой пытке интеллигента Фридрихсена, специально для Ланцелота иллюстрируя утверждение о ничтожности людских душонок.
3 – Вновь в постоянном противоборстве с Драконом, успевшим в очередной раз перевоплотиться.