Издали сквозь деревья блестит поверхность огромного пруда-озера, составляющего одну из обязательных достопримечательностей русских усадеб XVIII—XIX веков. На его берегу стоит Кусковский дом. Это сравнительно небольшое здание не отличается ни размерами, ни распространенными в классицизме монументальными формами. Скромный портик в центре фасада со спаренными колоннами и боковые ризалиты-выступы, лаконично украшенные классическими деталями, привносят в архитектуру дворца-дома тот масштаб человека, то чувство гармонии, приветливости и внутренней теплоты, которые так свойственны Кускову. Вы подымаетесь по отлогим пандусам к входу, расположенному за портиком, и оборачиваетесь, чтобы еще раз взглянуть на водную гладь пруда. Архитектор предугадал это движение и подготовил вам неожиданную картину. С противоположной стороны пруда, строго по центру дворца, в глубь леса уходит канал. Его начало отмечено двумя колоннами с вазами, когда-то освещавшими своим трепещущим огнем устраивавшиеся на воде ночные празднества. Канал переходил в аллею, в конце которой виднелась шатровая церковь села Вешняки. Подобный принцип построения перспективно-архитектурного ландшафта характерен для всего Кускова. Естественно, что переход от только что виденного, от этой широкой картины природы к архитектуре внутренних помещений не должен был быть резким. Действительно, архитектура вестибюля с его гладкими стенами, скупо расчлененными пилястрами, нишами, в которых размещены большие, покрытые штуком, под мрамор, вазы, соответствует сложившемуся впечатлению. Светлая гамма окраски вестибюля служит тем же целям. Однако раскрытые двери, ведущие в анфиладу комнат, вновь напоминают о человеке, об уюте радушного гостеприимства. Гостиные, столовая, кабинет и личные комнаты владельцев невелики. Изящная мебель, стенные шкафы с книгами, штофные обои различных цветов или гобелены, портреты, картины и гравюры на стенах, как и бюсты, выполненные Ф. Шубиным, — все созвучно здесь, все говорит о соразмерности и гармонии, все овеяно красотой человеческого духа.
От комнаты к комнате размеры их становятся все меньше, порой даже крохотными (библиотека, голубая гостиная). Однако архитектор приготовил сюрприз. За дверью одной из небольших комнат посетителя ждет неожиданное — он оказывается на пороге большого Белого танцевального зала. Зал захватывает вошедшего с первого же взгляда великолепием белого цвета стен, обведенных золотым тонким багетом. В филенках помещена спокойная по рисунку золоченая же резьба. Зал, хорошо освещенный рядом окон со стороны садового фасада, выглядит еще более светлым благодаря зеркалам в простенках и ложным зеркальным окнам противоположной стены. Блеск люстр и жирандолей с их хрустальными подвесками усиливает праздничную нарядность зала. А как выглядел этот изумительный зал по вечерам при блеске многочисленных дрожащих огней зажженных свечей! Здесь, в этом зале, когда-то звучал оркестр и хор крепостных, исполнявших произведения композиторов XVIII века. Лист и Берлиоз отмечали их мастерство исполнения. Поражает и огромный живописный плафон, выполненный французским художником Л. Лагрене, окруженный как бы «бегущим» орнаментом, и особенно паркет. Переплетающиеся круги его узора уходят, бегут под ногами, невольно приглашая к красивым фигурам старинных бальных танцев.
За окнами Белого зала открывается вид на зеленый ковер ровных лужаек «партера» регулярного парка. Его перспективу замыкает оранжерея (1761—1762) с «башней» в центре. Лестница террасы, расположенная вдоль окон зала, ведет к дорожкам, строгая геометрическая сетка которых обрамлена фигурными клумбами. По сторонам «партера» и по его центральной оси расставлены статуи, белизна которых оттенена зеленью некогда геометрически подстриженных деревьев. За пределами «партера» дорожки парка, сходясь, образуют в плане многолучевые звезды. Каждая дорожка в своей перспективе замыкается то статуей, то ризалитом дворца, то фасадом садового павильона. Со всех сторон нас обступают законченные архитектурно-пространственные картины.

© М.А. Ильин, Москва, «Искусство», М., 1970 г.