Действие происходит в первой половине двадцатого века – в Японии, да, чтобы вы не путались. История двенадцатилетней девочки Мидори, попавшей в посредственную бродячую труппу цирковых уродцев, и, в общем, ничего хорошего в её жизни не происходит – избиения, унижения, изнасилования, причем всё это чередуется фантастическими видениями, из-за чего непонятно, то ли это её извращенные фантазии, то ли это не менее ужасающая реальность… Но в цирк приходит карлик-гипнотизёр Вандер Масамицу, единственный, кто девочку не обижает, а наоборот, даже берёт её под своё покровительство. То ли несчастная влюбляется в него по этой причине, то ли по каким-то другим соображениям – факт остается фактом: она считает его своим мужем, а он делает её жизнь чуть более сносной, пользуясь своей харизмой и популярностью. Но как нет худа без добра, так и за всё хорошее когда-нибудь платить: он убивает одного из поклонников Мидори (обожженного безрукого человека-мумию), ссорится с ней и превращает всю труппу в чудовищ – пожалуй, единственный момент за всю мангу, где действительно используется магия. После этого цирк разваливается, уродцы ищут новые способы выживать, а девочка и карлик собираются уехать к иной, лучшей жизни. Но Вандера, отошедшего купить закуски в путь, убивает случайный воришка, а Мидори остаётся на автобусной станции. Совершенно одна.
Как вы можете себе представить, сюжет не совсем типичный для манги: этакая смесь фильма «Уродцы» сороковых годов и стандартной истории про «маленьких девочек с тягою к Танатосу», что, в сочетании с рисунком господина Маруо, оставляет впечатление тяжелое – то есть если вас не тянет в туалет прочистить желудок через рот после прочтения этой манги, либо ваши нервы сделаны из титанового сплава, либо у меня для вас плохие новости…
В чем же заключается специфика рисунка Маруо? Она близка к традиционной японской графике, при это содержа в себе элементы западно-европейского изобразительного искусства – особенно это касается символики: глядя на сцены отвратительного совокупления, ужасающих деформаций, распахнутых вагин, выпученных глаз, вытянутых шей, отрезанные конечности и прочего, невольно вспоминаешь Иеронима Босха с его «Страшным судом» - разве что только эта картина может сравниться с «Шоу уродцев» в изображении ужасающих существ. К тому же манга очень кинематографична - это буквально пособие для начинающего режиссёра в выстраивании кадра и монтаже. Можно ощутить хронометраж действия на странице. Важное значение тут имеют детали - будто блуждающий взгляд персонажей вдруг выхватывает крупным планом то, что соответствует его внутреннему состоянию – и особенно занимательны в этом плане видения Мидори. Отсылок к произведениям изобразительного искусства тут нет, как есть они, скажем, в «Необыкновенном острове Панорама» или «Приюте влюбленного психопата», но ощущение узнавания будет преследовать читателя в любом случае – ну, если он является более-менее подкованным в этой области.
Сочетание средневековой стилистики уки-ё и приёмами, характерными только для японской манги, одновременно притягивает и отталкивает, что, в сочетании с сюжетом, даёт… весьма специфический эффект.
Ах, да, я ещё забыла упомянуть идущую в конце манги пьесу «Аллея человеческих жизней, или Суэхиро Маруо в закулисье", в качестве героев которой выступают главный персонаж манги Мидори, Владимир Набоков, Иосиф Сталин в инвалидной коляске, с полдесятка мертвых деятелей японской культуры и сам автор. Содержание пьесы… нууу… эээ… Давайте я вам лучше процитирую кусок одного из диалогов Набокова и Сталина:
- Я ведь и в самом деле люблю интеллигенцию.
- Это потому, что ты окончил среднюю школу?
- Для этого есть более серьёзная причина.
- Так что же за причина?
- Мне нужно намазать задницу настойкой йода! Но как это сделать? Йод ведь зверски щиплется!
Вот как-то так и выглядит сюжет этой пьесы.
Если вам покажется, что произведения Суэхиро Маруо отвратительны, ужасающи, тошнотворны, патологические и омерзительны, то вы правы. Если же вы считаете, что они талантливы, восхитительны, интересны с культурологической точки зрения, ярки и являются одним из главных антивоенных девизов, то вы тоже правы. Это то творчество, которое можно охарактеризовать цитатой одного из героев Маруо-сан, правда, из другого произведения: «Никто не понимает моей музыки. Стоит мне запеть, все сходят с ума».
|
