Есть такие произведения в киноискусстве, которые можно узнать буквально с двух—трёх кадров: они полны озарения, искрой бьющей зрителя. Даже не обязательно смотреть их — достаточно просто зацепить краем сознания, чтобы спустя годы интуитивно узнать. В анимации этому внутреннему творческому свету присущи немного другие спектры, но принципы диалога автора и зрителя те же: увлечь, заставить размышлять, сопереживать, созерцать. Это может показаться преувеличением, а всё из-за того, что подобная характеристика вполне может быть применена, как кинематографическому шедевру с ярким киноязыком, так и к обыкновенной кричащей квазихудожественной пустышке. К «Скитальцам» же можно применить все эти противоречащие друг другу определения и не только их: этот аниме сериал пытаются стать таким эклектичным конструктом, вобравшем в себя множество несочетаемых черт.
Контуры огромного алхимического котла размером с фэнтезийный мир намалёваны густыми красками, смешанными с кровью и тяжёлым воздухом мрачного неба, отравленного огнём, дымом и безумным блеском глаз. Умелой рукой таинственные экспериментаторы — Изи и Мурасаки — порождают столкновения и компромиссы между магией и наукой, между людьми и чудовищами, между разумом и грубой силой. На дно мирового котла, как на игральную доску, роняют всё новые и новые чёрные и белые фигуры великих людей, которые танцуют в этом бурлении воображаемой истории.
Исторические фигуры, повинуясь гротескному ритму аниме будут то нелепо шутить, то резать головы, то произносить куртуазные речи. На первом плане японцы: Тоёхиса Симадзу, Нобунага Ода и Ёити Насу; на втором плане: Ганнибал, Распутин, Абэ-но Сэймэй и многие другие кадры из разных государств и эпох — будут на практике доказывать роль личности в истории. Формально в аниме две враждующих стороны: скитальцы и изгои, но ни одну из сторон нельзя назвать ни злом, ни добром: тут скорее происходит столкновение политических моделей, мировоззрений, странно переплетённых и порождающих внутренние и внешние конфликты. Центральной темой становится невозможность преодолеть проклятие войн, генетически вплетённых в судьбу людей.
Экранизация манги Коты Хирано вмещает первые сорок шесть глав, достаточно щепетильно уложенных в двенадцать серий. И не является, на мой взгляд, ни пародией, ни трэшем, а скорее некоей гротескной смесью жанров, рождающий текучий калейдоскоп, который втягивает зрителя в рефлексивный омут поиска собственных ответов на собственные вопросы.
|