«В поле крики ворон дотла догорали,
Воины в свете холодной луны умирали!
Матерям лишь рыдать и искать средь костей,
А отчаянью грызть плоть и кровь сыновей.
Так взгляни сквозь туман и дождь,
Ты узришь - среди нас возвышается лидер и вождь.
Он стоит погруженный в себя и купаясь в кровавых успехах,
Твой серебряный идол, наш кумир в соколиных доспехах…».
(из незавершенного стихотворения ненаписанной поэмы).
Мы устали надеяться. Мы почти отчаялись верить. Но оглядываясь на пройдённый ранее 26-ти серийный путь, на отпечаток проклятого опыта – парадоксов друга и предательству собрата, надо честно признаться - в душе еще теплилась надежда. Совсем маленькая лучина, чадящий в монашеской келье крошечный огарок свечи – надежда на перерождение, намек на долгожданную встречу.
Люди истосковались по тьме, подлинно шекспировским страстям, по затаенной боли в надтреснутом сердце, по кровавым слезам и всепоглощающей, ослепляющей на один глаз, мести.
Зрителю, со стажем, давно не надо фехтовальных зрелищ, батального буйства и помпезности переменчивой госпожи 3D графики – накушались изрядно в трилогии Питера Джексона. Страждущим подавай – хлеба для души. Просвиру, чтобы приобщиться к ужасу мрачного средневековья и кагора-вина, чтобы вкусить сладко-горький вкус чужой, безмерной вины. Нужна индульгенция – за просмотр бесстыжего этти, чревоугодливого кавая и завистливой мехи.
Требуется обосновать смутные надежды, что аниме - искусство, а не искусный способ продать свою душу и заработать на чужой слабости. Человеку свойственно верить, автору – естественно заблуждаться, и только время, как судья, палач и могильщик – выносит на своих костяных плечах тяжкое бремя оценки.
Трехчастный ремейк «Берсерка» надолго всколыхнул общественность. Круги по воде еще многие годы будут разносить эхо словесных баталий по форумам и сайтам, поминая пышнотелых коней и худосочную анимацию развернутых сражений.
Громогласные пересуды фанатов сериала (зачем лишили Гатса права на несчастливое детство?! ) перекрывают возмущенные реплики недовольных читателей Миуры Кэнтаро - о том, где же собственно персонажи манги, разрекламированные в опенинге. Самый главный, алый камень демонического амулета в огород Studio 4°C – это сами рамки кинотрилогии.
Ни счастливая семерка фильмов, ни десятка объёмных OVA – только так, и ни кинометром больше. А, значит, компрессия сюжета черного фэнтази в «испанском сапоге» формата – после чего последуют крики всех недовольных глубиной проникновения в темные века Мидланда, неотвратим неоготический мат после окончания киносеанса.
Значит, резать будут по-живому, без анестезии, без подготовки, рвать куски еще живого человеческого мяса и кроить по шаблону коммерческой дыбы.
Фильмы, снятые по мотивам известных сериалов, а пока «Бехерит» еще дальше от манги, чем проект Такахаси Наохито, всегда укорочены сценаристом и покалечены в самых сердобольных, и близких для зрителя, повествовательных местах. То, что затронуло душу, и растревожило ум - уже изначально, когда исстрадавшиеся тело «Берсерка» только тянули на раскадровку и этапы анимирования - вычеркнуто из контекста изуверами проката.
Слишком уж чувствуется в фильме первом, ярмо ограничений – подло не хватает места в братской могиле, и крупная собралась стая голодных воронов дистрибьютива на поле спорной, нецензурной брани. Беззубая цензура, как оказалось, почти ничего не скрывала – только полупрозрачные намеки на разорванную, или же обнаженную плоть.
Зато, невооруженным анаглифом, взором хорошо заметны опасения - потерять продюсерскую дотацию и не уложиться в дьявольски короткий график и кровожадную смету. Надрезы и купирования медленно, но верно обескровили самые смелые надежды на пошаговую экранизацию глав популярной «Арки Золотого Века».
Лишилась трилогия памятной погони по ночному лесу, а голову Гамбино, как и самого персонажа, заочно и безжалостно отсекли секирой. Теперь сны молодого берсерка действительно, как и полагается кошмару - навязчивый поток измученного сознания, а вовсе не исповедь отчаявшегося сердца.
Если мечнику Гатсу, с лицом настоящего кавказского горца, метросексуальному платиновому блондину Гриффиту и мужественной даме в каске – нашлось место, и погрустить, и покрошить противников в мелкое бессюжетное крошево, то Джудо и Коркус совсем потерялись в прочей свите харизматичной троицы.
Можно долго ностальгировать по старой команде сейю, но больше всех потерял своего фирменного желчного клекота Коркус, лишившись Нисимуро Тамахиро в качестве воксмэна, и еще больше от образа уездного Яго местного значения. Да, и в своей дебютной работе, Юкинари Тоа – пока составить конкуренцию, одной из коронных ролей Миямуры Юко, явно не в состоянии.
Облик самого Гриффита уже вплотную приблизился к авторскому стилю мангаки Кэнтаро. Кумир коварных бисёненов обрел солидный европейский нос и невероятную мягкость подбородка, женскую округлость щек и скул. И изящностью лица контрастирует с рубленной - в фас и профиль физиономией берсерка. Каска, насквозь, до милитаризированного феминизма boy-баба, а Зодд страшен, как смертный грех, заимствования из вселенной Дюка Нюкема.
Семьдесят семь минут, с гаком финальных титров, засвидетельствованных в официальном DVD-релизе наметили тенденции экранизации, и оставили грандиозный простор для предпродакшн спекуляций на тему предстоящих двух фильмов.
Телевизионный сериал, на долгую память вбивал клинья в мозг застопоренной технологией «Still Frame». Новая версия «Берсерка» режет плоть повествования угловатой, размашистой GCI, что куда грубее смоделирована, нежели в тех, же экшен-играх для игровых консолей, выпущенных по мотивам знаменитой манги.
Другой вопрос, как аниматоры все-таки умудряются перебороть модернизм, смягчит его варварскую грубость и 3-х мерную прямолинейность за счет традиционного стиля обрисовки. Компенсировать, уравновесить огрехи с помощью роскоши пейзажа, деталей интерьера, лаконичных мизансцен с участием главных героев и их верной массовки.
Перелицована команда сейю, саунд-трэк уютно чувствует себя в мелькании боевых кадров, но отчего-то пугливо умолкает в моментах лирических. Нередко ему почти явственно не хватает силы (где знаменитое Forces?! ), проникновенности в музыкальном лейтмотиве – Gatts, надрывной тоски Behelit, инфернального ужаса Fear. Именно в камерных моментах новый OST, пока безоговорочно проигрывает прежнему скупому сопровождению музыки Хирасавы Сусуму.
Напористо берет разбег new-волна для моделирования старых ситуаций - в новых, отреставрированных и заточенных под новую закалку, декорациях средневекового эпоса. Сочно прорисованы красоты полей, садов, лесов и королевских покоев дворца. Поединки вышли без купюр, охота - без ненужной редакции зеленого листка, полностью перенесена сцена у фонтана – вместо спесивой Марины Мнишек – юная царевна, как Лжедмитрий, хорош белокурая бестия Гриффит.
Свежий подход к компиляции ударных эпизодов, и горящий смрад, закованной в неуклюжие трехмерные доспехи анимации – в итоге направляет разгоряченную публику на массовый штурм ю-туба, торрентов, соседей по сети. А споры о минусах постановки и позитиве долгожданной экранизации уж вовсе грозят перерасти в 100-летнию войну.
Скорость течения сюжета волшебным образом лечит раны преступно быстро, и вправляет вывихи, по медицинским критериям, недостоверно. Теперь Гатс даже не хромает, и никому не угрожает накостылять клюкой за презрительную дворянскую спесь.
Однако, если вспомнить нулевой эпизод, смонтированную с видеоклипами 26-ю серию – пересказ событий ТВ сериала, - то в первый фильм, из заявленной трилогии, неожиданно поместилось довольно много благодарного материала.
Первый фильм триптиха не так уж и страшен, как его намалевали умельцы 4-х градусной студии и разгоряченная трейлерами фантазия, оголодавшего в предвкушении потребителя. Топорная, рубленная трехмерная графика раскалывает череп и вышибает глазницы уже с первых же кадров, не хуже гипертрофированного меча берсерка.
Другое дело – этой, самой госпоже легкого поведения, дали властвовать ровно на треть, накаченного компьютерными технологиями, далеко не пасхального яйца «Haou no Tamago. В споре, кто кого перебехерит, все же победил традиционный подход и классические решения всех проблем экранизаций. Пусть порой и кажется, что весь бюджет ушел в крупы лошадей рода шайров, или, хотя бы, першеронов-тяжеловозов.
И, как всегда может показаться – ощутимо не хватило дополнительных и оттого драгоценных 15 минут. Вот, это будет пиар акция – режиссерская версия на Blue-ray, и «синем глазу» поставщика, Евангелион подвиньтесь – вам не одному тесно в бокс-сете предварительного заказа.
Небольшое затишье – зафиксировано в кадре застывшее лицо берсерка, пару осторожных вздохов и – понеслась колченогая беда по кривым кочкам штурма. Цифровой напор и зубодробительный, почти кинематографический натиск – смерть статистов, и почти самостоятельная, от достижений графических редакторов, жизнь аркадных слэшеров.
Эпический размах в баталиях наглядно демонстрирует эпизод взятия приступом осажденного замка, рассекают раскалённый воздух свистящие снаряды баллист, и порхающий, словно Мухаммед Али, и разящий, словно муха цеце, суровый юноша Гатс.
Приятен, он же в моментах стычки с отрядом Черных Овнов, уже прокаченный и возмужавший. Боям персональным и массовым, уделено много экранного времени, наглядно куда больше, нежели иным героям второго, но не маловажного плана.
Пресловутые: «И прошло три года…» поглотили без сожалений и первую вылазку в стан врага и столь нужный разговор на крепостной стене, и братание на лихой пирушке. Как ни бывало моментов у колодца, и прочего до боли в раздосадованной голове, знакомого, нужного и едва ли не судьбоносного. А кожаный глобус карликового министра Фосса, так и остался в аристократичной тени лорда Юлиуса.
Почти осязаемо не хватает сумрачности и полутонов, красного и черного, в палитре чувств – слишком много солнца, вестника надежды и радости.
Душа требует мрака и ночи, грязи и серости будней, знамений грядущих потрясений, но око упирается в фотогигиеничность Гриффита, голубые небеса и зеленые насаждения. Тянет покуситься на секретные рецепты старого гримуара, на магическую смесь влияния Роберта Говарда и наследия Александра Дюма.
Хочется, чтобы каждый кадр – кричал: «Любви нет места в мире берсерка! », а одиночество поглотит всех на своем безрассудном пути – однако в мозгу, как заевшая пластинка, вертятся картонные флаги и деревянные рожи наемников.
Эх, даешь-ка залпом – из горла терпкого вкуса отчаяния, затопи-ка мне баньку по-черному! Помыться, и в горы, пока не явится к нам в гости часть вторая, и долгожданное продолжение последует…
И, собственно, фрагмент из возможного цикла "Берсерк: Путь в кроваво-алых лучах заката".
В поле крики ворон дотла догорали,
Воины в свете холодной луны умирали!
Матерям лишь рыдать и искать средь костей,
А отчаянью грызть плоть и кровь сыновей.
Так взгляни сквозь туман и дождь,
Ты узришь-среди нас возвышается лидер и вождь.
Он стоит погруженный в себя и купаясь в кровавых успехах,
Твой серебряный идол, наш кумир в соколиных доспехах.
Черным птицам кричать,
Павшим - слезы с грязью смешать.
Смерть на жизнь наложило прямое хозяйское вето.
В поле мерзлом живых до утра не сыскать,
В пурпурно-красной траве - уж живым не лежать.
Черным омутом грянуло небо.
Будет новый рассвет –
Тело туч грозовых всполохи лижет небесное пламя.
Приходи, окунись в сладко алый и губительный свет.
Слышишь рядом удар барабана.
Это сердце гулко стучит, кровь в ушах непрестанно звенит,
Заглушая грохот набата.
Так взгляни и увидишь, как солнце пугливо в тучи уйдет,
Отметешь ты взглядом - сомнения.
По костям непрестанно и без устали Ястреб бредет,
Дождь кровавый капли горькие льет,
Доказательства лжи и смущения.
Глазами голубыми прежнего ребенка,
Руками мятежного и плотью совращённого дитя,
Кладешь любовь ты в будущие опоры для моста.
И пусть пока в полях разросся урожай знамен,
Но в скорости наступит время для иных и сумрачных времен.
А было ли это все: победы, поражения, и свечи веры, горящие в умах?!
Решение оставалось до конца - в твоих руках.
Вознесся ты среди коленопреклонённых масс.
Но будет ли знамение хорошим и для нас?
Как смертью окрылен, надежен - палача замах.
Нам должно скоро умереть – нет времени о себе скорбеть.
Не в силах смертью жажду власти даже ты преодолеть.
А в поле не смолкают крики воронья,
Возможно, все мы опоздали и свернули не туда.
И вторя птицам, умирают розы, и в сердце разрастаться шипы.
И раскаленное железо оставит на тебе свои следы,
С разбитым сердцем ты уходишь в долгий путь,
Путь мести долог – невозможно повернуть.
Максим Xirurg Мар.
|
