Почти невозможно завалить сюжет, если в его фокусе — парочка героев, чьи отношения прям-таки построены (хотя бы спервоначалу) на взаимных комичных разбирательствах, спорах, перепалках и подтруниваниях. А в «Кобато» этот приём используется очень удачно, потому и не завалили. Тут даже, можно считать, две пары с такими непростыми взаимоотношениями: Кобато и Иорёги и Кобато и Фудзимото. С Иорёги, понятно, смешнее, поскольку Фудзимото всё же интроверт ( и с ним, с самого начала ясно, будет развита очень серьёзная и глубокая линия), а Иорёги и пламенем дыхать может, и рявкает неслабо, и командует вовсю, и, шпыняя Кобато, он отнюдь не брезгует поглощать сладости, которые та ему заботливо приносит — в общем, тот ещё эксплуататор.
Кто знает почему, но взирать на такое увлекательно, куда увлекательнее, чем на подобные же вещи в жизни. И ещё на это смотреть порой непринуждённее и проще, чем на самые прекрасные и романтичные моменты, которые порой бывают чересчур личными и вызывают в памяти свои смущающие и волнительные воспоминания и переживания. Само собой, без романтики никуда, но романтику надо уметь подавать тактично и ненавязчиво, чтобы не было ощущения мыльности и театральности. Драму тоже нужно дозировать, чтобы вместо лёгкой грусти и пронзительного эмоционального лиризма у зрителя не осталось муторного и депрессивного послевкусия. И надо отдать должное, у кудесников Мэдхауса рецептура выверена и взвешена, так что результат получается не только съедобным, но весьма и весьма аппетитным, прямо как кулинарные произведения господина Уэды.
Завязка для клампочек не только не нова, а уже привычна: собирательство одноимённых артефактов, конечно же! В «Сакуре-собирательнице карт» это были карты, в «Хронике крыльев» пёрышки воспоминаний, в мувике «Триплексоголика» вообще коллекционировали что ни попадя... даже самих коллекционеров. Вот в «Кобато» будут конфетки — в самый раз, благо работать она станет в детском саду. Но при этом происходящее не будет переслащённым или приторным, ибо миссия Кобато на Земле — заживлять душевные раны людей, а значит, нас ждёт немало историй, от которых всё-таки придётся расчувствоваться. Примечательно, что у Кобато получается помочь только тогда, когда она не ждёт от этого очередной конфетки, а искренне сострадает другому человеку.
И методы у неё такие, за которые скорее всего на неё бы многие могли негодовать, но её простодушие, открытость и чистота намерений обезоруживают (да и японцы, говорят, очень вежливые люди). Откровенность, решимость говорить о том, о чём обычно не принято — это, может, ошеломляет её собеседников, но своей смелостью и непривычностью побуждает и их быть искренними с самими собой и с другими, понять, что иной раз достаточно просто с кем-то поговорить о том, что действительно на сердце, перешагнув через гордость, страх быть непонятым или общественные условности. Кому только не излечила сердце обаятельно-неуклюжая пришелица: от своих подшефных детишек до почтенных стариков. Даже могучему златолиственному гингко скрасила его последнюю осень. В каждом случае — свой особый путь, ведь все люди разные. Ребёнок может загрустить от того, что, по мнению взрослого, пустяк, но зато и ободрить его проще, ведь дети ещё не разучились восторгаться тем, чего взрослые попросту не замечают. Кобато в этом плане как ребёнок. Она может показаться глупой, а на деле просто не сведуща во внешних формальностях и политесе этого мира, зато знает нечто несоизмеримо более существенное.
И только сердце того, кого видит так часто, она не может исцелить очень долгое время. Но, как известно, за то, что труднее, и награда бывает очень велика. Если бы Фудзимото был на деле высокомерным и чванливым, то Кобато можно было бы только пожалеть, что она всячески вокруг него хлопочет. Казалось бы, зачем ей такой нелюдим, если рядом есть такой предупредительный, улыбчивый и добродушный Домото? Но девушка сумела разглядеть, что внешняя суровость Фудзимото — маска, которую на него наложило его прошлое, боязнь положиться на кого-то кроме себя, снова поверить кому-нибудь и быть оставленным. Постепенно раскрываются перед зрителем истоки его характера, постепенно он оттаивает … Сумеет ли Кобато вдохнуть в него новую жизнь, прежде чем наступит дедлайн её пребывания в этом мире?
Конечно, CLAMP не был бы CLAMP без своих ушастиков и пушистиков. Здесь братьев наших меньших, пусть и сказочных, хоть отбавляй: суровый заяц с повязкой на одном глазу, прям как у Фая, кавайный зайчик с цветком. Но главный и вне всякой конкуренции, естественно, синешёрстый Иорёги, по харизматичности сопоставимый разве что с Курогане ( кстати, в аниме есть и намёк, что Иорёги как раз-таки некоей вариацией Курогане и является). Кто уж дальше может появиться в межмировом зверинце CLAMPа, мне сложно себе и представить. Был когда-то хвостатый жёлтенький Кэро, были очаровашки Моконы и загадочные розовые создания из «Чобитов». Для полного счастья разве что какого-нибудь зелёного ослика не хватает.
И в первую очередь, разумеется, вещь сия посвящается поклонникам кроссовера. Кого-то он раздражает, но я в восторге. Чего скрывать, что с некоторыми героями очень не хочется расставаться... и тут вдруг видишь их вновь, пускай в другом аниме, в других обстоятельствах, но какая ностальгия! Кобато живёт в подозрительно знакомом доме, домовладелицу при этом зовут Читосе. В этой реальности та хоть и вдова, но здесь ей даровано счастье в виде двух живых и настоящих дочек, каждая из которых — прям-таки маленькая копия кавайной Чии. Кобато подрабатывает в кондитерской «Тироль» и помогает её заведующему осознать свои чувства к усердной и преданной красавице Юми. И как десерт, по крайней мере для меня – появление героев «Хроники Крыльев», причём по сюжету уже после окончания этой манги (долго пришлось мне дожидаться этого момента, счастье, что ожидания оправдались! )
Многое осталось за кадром: и что натворил Иорёги в прошлом, и каков философский смысл баллов, которые он проставляет Кобато (так они, кажется, ни на что и не влияли), и подробности истории Саяки и Окиуры. Но, в конце концов, небольшая недосказанность при общем грамотном исполнении сериала — только в плюс, зритель тоже может своей фантазией иногда поработать или обратиться к литературым первоисточникам. А так... сладко воркующая голубка Кобато и обманчиво хмурый Фудзимото по праву занимают своё место в моём сердце — аккурат рядышком с незабвенными Шаоран-куном и Сакурой-химе.
|
