Поразительное всё-таки аниме «Тетрадь дружбы Нацуме». Во всём словно удивительно знакомое с давних пор— и в то же время качественно от всего отличается.
Из самых очевидных аналогий, казалось бы, напрашивается «Мастер Муси», особенно первая серия. Тоже паренёк, видящий то, что не положено, тоже покойная и поэтому вечно юная в воспоминаниях бабушка, чернильные иероглифы, летающие в воздухе. Но на первой серии всё очарование «Мастера Муси» для меня и закончилось, дальше начались серийные эксперименты над зрительским мозгом, которые, имхо, выдержать может далеко не всякий. От обыденного тона повествования о жутких вещах — дрожь по коже. Но зато «Тетрадь дружбы» - совсем другое дело. С духами там, как бы некоторые из них поначалу ни бушевали и ни крушили всё вокруг, по крайней мере, можно разговаривать — а раз так, то, скорее всего, и договориться.
Помимо всех прочих достоинств, приключения Нацуме Такаси и тех, с кем ему довелось встретиться — настоящее пиршество для зрительских глаз. Когда герои заходят в лес или оказываются на берегу речки, а солнечный свет просеивается через кружево густой листвы или мелкими слепящими бликами пляшет на водной глади, кажется, что всё происходит внутри невероятно огромного драгоценного камня, переливающегося всеми оттенками изумруда, янтаря и лазури. Да и сам сериал — драгоценность, которую можно долго разглядывать со всех сторон, и каждый раз свет по-новому будет играть на её гранях. Всё здесь исполнено тонко, даже утончённо. И по форме, и по содержанию. Тонкие прядки волос, тонко выписана каждая травинка на лугу... тонкие, тончайшие, тоньше невидимой паутинки чувства героев.
Можно видеть в этом произведении живые иллюстрации ко всяким серьёзным этнографическим и культурологическим трудам и трактатам, типа «Золотой ветви» Фрезера, в которых долго и дотошно исследуют происхождение и разнообразие мифологических образов, древних обрядов и поверий. Имена, владея которыми, можно повелевать духами, навевают ассоциации с «Волшебником Земноморья» Урсулы ле Гуин. Ценители же чужеземного фольклора могут просто, не мудрствуя лукаво, добавлять в свою копилку всё новых и новых членов японского пантеона богов и духов — длинноносых леших, русалок, чья кровь дарует вечную молодость, да и мало ли кого ещё...
Можно проникнуться ностальгией по тем временам, когда люди ещё не обособлялись, не вычленяли себя из природы, резко противопоставляя себя ей, когда одушевлёнными им казались могущественные стихии, и чуть ли не за каждым деревом, в каждом водоёме им удавалось углядеть сверхъестественного хранителя. Можно, наоборот, перед этими доисторическими, первобытными временами почувствовать страх и неприятие. А лучше всего, наверное, признать возможность сосуществования, симбиоза прежнего и нынешнего, пусть хотя бы в человеческом воображении, в искусстве и культуре.
Вот Нацуме — ему не приходиться отказываться ни от комфорта человеческого жилья, расположенного в живописной пасторальной местности, ни от того, чтобы становиться свидетелем или же прямым участником подчас грустноватых, подчас пугающих, но ещё чаще поэтичных и трогательных историй. В «Унесённых призраками» чтобы попасть в мир духов, нужно было пересечь некий рубеж. В «Тетради дружбы Нацуме» нет чёткой грани между миром материальным и незримым: какой-нибудь ёкай может запросто постучаться или влезть среди ночи в твоё окно.
Но Нацуме не просто живёт в двух разных мирах, он, как миядзакиевский Аситака из «Принцессы Мононоке», старается поддерживать между ними баланс, всех друг с другом мирить. И знаете, у этого непритязательного, скромного юноши с доброй улыбкой и задумчивыми глазами многое неплохо получается.
Вот уж кого бы точно не понял Ягами Лайт. Ведь тетрадь с именами сверхъестественных существ — это могущество, мощное оружие для тех, кто лелеял бы честолюбивые планы. Но Нацуме не таков. Когда он мог бы приказывать что-либо ёкаям с помощью тетради, он предпочитает просить. Он уже понимает: нельзя устранять кого-то без крайней необходимости, а это мудрость, до которой и в более зрелом возрасте не всякий додумается. Юношеским максимализмом и не пахнет. Да и бабушкина тетрадка, хоть за ней многие охотятся, вскоре перестаёт казаться мегакрутым артефактом, палочкой-выручалочкой на все случаи жизни. В стольких сериях ведь без неё обходятся. Нацуме помогают его ум, сердце, а то он пускает в ход против ёкаев и свои кулаки. И знаете, часто тоже действует.
Сам Натсуме с детства привык быть одиноким, изгоем, но может, именно поэтому он и может помочь тем, кто чем-то на него похож: сытый голодного не разумеет, а вот голодный голодного поймёт. Паренёк усвоил самое важное: если ты способен на привязанность, дружбу и любовь, то не суть важно, человек ты или аякаси. Очень цепляют рассказы о любви и симпатии духов, неважно, к другим ли духам или к людям. Истории Гена и Суи, Ясаки и Мии - яркие жемчужинки в искусно сплетённом ожерелье серий.
В первом сезоне нам вовсю улыбалось лучезарное лето — и немудрено, ведь «нацу» по-японски как раз «лето» и означает. Во втором же времена года сменяют друг друга: нас ждут и розовеющие сакуры, которые здесь совсем даже к месту и по сюжету, и по-рождественски огромные и пышные хлопья снега. А уж снежный кролик, видимо, угодил сюда прямиком из «Канона». Помните, какую большую роль там эти забавные фигурки играли в жизни Май, Наюки? Но когда кавайную зверюшку лепит парень, особенно такой, как Нацуме, это выглядит умилительно вдвойне. И если этот белоснежный зверёк потом, пусть на время, оживает... думаю, даже не имеет смыла объяснять, что в память это западёт надолго.
И, само собой разумеется, Няко-сенсей. Каких только кошек мы не видели, многие аниме можно было бы узнать просто по фигурирующим в них некам. Пройдёт ли пушистое создание сквозь всё аниме своими бесшумными лапками или отметится лишь в паре эпизодов, это сразу создаёт совершенно другую атмосферу. Не верите? Вспомните кота из «Разефона», который не мог похвастаться красотой, но своим присутствием уже разбавлял драматически-постапокалиптическую картину тамошнего мира. Или очаровательную Пиро из «Канона». Или сверхмилого котёнка из «Морской Невесты», или някающую мордочку из «Лаки Стар», или... В общем, я буду твёрдо стоять на своём: нека — визитная карточка мириада самых различных по стилистике произведений.
Но с таким экземпляром, как здесь, вы, держу пари, ещё не сталкивались. Пусть на самом деле это и не кот, а дух, пусть даже его «временная форма» больше напоминает два надувных шарика с привязанным к ним заячьим хвостиком. Какое это может иметь значение, если их с Нацуме дуэт — то, вокруг чего развёртывается такое множество удивительных происшествий? Острый язычок, скептицизм, самоуверенность и комичность Няко отлично контрастируют с одухотворённостью и отзывчивостью главного героя.
В разборках, перепалках толстопузого помощника Нацуме с очередными ёкаями, в его прожорливости и пристрастии к спиртному кроется львиная доля юмора , которым перемежается иначе неторопливое, медитативное и размеренное повествование. Нацуме относится к проделкам проказливого котищи то с досадой, то со снисходительностью, то безобидно подсмеиваясь, но один факт остаётся неизменен: они всё же друзья. Как бы Няко-сенсей от этого не открещивался и не уверял всех пламенно , что ему нужна только тетрадка, и вообще Нацуме он только и мечтает съесть. Всё равно он не обманет этим ни зрителей, ни Нацуме, ни самого себя.
И последнее. Мне ещё никогда не приходилось видеть, чтобы какой-то персонаж, по сюжету уже умерший и появляющийся только во флешбеках, так сильно влиял на впечатление от всего аниме. Смелая, боевая, решительная, не без добродушного лукавства Нацуме Рейко всё равно кажется одним из самых колоритных и живых персонажей. В общем, пропускать этот сериал не рекомендуется никому.
|
