Не знаю, как кто, а я обращаюсь к аниме-индустрии в исключительных случаях совпадения особо красивой луны с особо поганым настроением. Совпадения эти я для себя определяю как моменты душевной слабости, потому что обыкновенно они знаменуются нуждой в решительном побеге из реальности и жаждой всех этих неминучих хэппиендов, этой Миядзаки и раскраски бытия в 16-ть миллионов цветов.
Со своей стороны аниме-индустрия, как будто подозревая такую мою наклонность, именно в эти самые моменты мстит мне за непочтение, обрушивая на мой уязвимый организм массы всяческого Ун-га. Поэтому сейчас я радуюсь, что буду не про пейсатую девочку рассказывать, а, наоборот, про лохматую Рису, которая завертывает на своей рыжей голове всякие финтифлюшки и вообще трогательно-закомплексованная.
Про Рису я смотрела второй раз, так как луны не ждут, к сожаленью, рождения новых шедевров, а вверяться свежесезонным я трушу. Зато теперь вот есть возможность сообщить, что это можбыть тот один на сотни тысяч случаев, когда без оговорок можно утверждать, что фильм хорош и исцеляет анемию. Мне даже для него непросто с непривычки подбирать хвалебные слова, так как они уже чуть ли не совсем успели из моего лексикона утратиться.
И сразу же честно скажу, что не очень умею обосновать ощущенье дурацкого счастья, которое при просмотрах меня посещало, и главный мой аргумент, видимо, будет тот, что если бы не бывало на свете таких лавли комплексов, тошно было бы жить. Конечно, с доводом (ну, и мной) можно спорить, так как на первый взгляд в кине содержится все то же, что и в других. А все-таки и не такое. И я решительно отрицаю, что мне оно может нравиться только из-за того, что я девчонка и потому питаю извинительную слабость к показанной в нем платонической любви, а сверх того еще и седзе-канителям, под которые удобно ахать, хвататься за левую грудь и мечтать об их воплощении в жизнь.
Да! я признаю, что глядя на это кино хочется сидеть и держать прям в руке кусок торту (побольше), и откусывать от него, и чувствовать себя тоже растаявшей и пускать может быть даже умильные слезы, и думать, что все это хорошо, а может еще проговаривать это и вслух, неприлично, с набитым ртом. Хотя это истинно так, есть в пользу фильма еще и другие резоны, подходящие даже мальчишкам.
Например, я всегда считала, что для того, чтоб развернуть настоящую драму, не требуется изобретать армагеддон. Нет, ну оно, конечно, не грех, но как-то сразу же облегчает задачу: все рушится, Брюс Виллис ангажирован в рекламу, девицы с декольтами под угрозой, страхота... конешно, тут беспроигрыш почти такой же, как снимать про брошенных животных. И потому, когда для драмы нужно применять какие-то ненатуральные приемы, я сразу авторов не уважаю. Заставить чувствовать ее из повседневной жизни - вот это высший пилотаж. И, например, могу сказать, что в этом фильме для надрыва всей души понадобилась не смертельная болезнь, не легкое в эксплуатации сиротство, не страшный вирус, не война и не так далее по списку, а всего лишь банка экзотической консервы. Пока главный герой ее вертит в руке, внутрях все перевёртывается тоже, и хочется послать придумщику сего стишат внутри надушенной открытки.
Еще после кина думается неожиданно, что, пожалуй, мир красив не тем, что в нем возможен союз Брэда Питта и Анджелины Джоли, а тем, что в нем возможен вот такой забавный и неправильный дуэт из "каланчи" и "недомерка". И пусть кто-то скажет, будто финал у истории предсказуем, я протестую тогда! Удивительным образом этот финал даже совсем не имеет значения в фильме. Потому как, что бы там ни было, не пережить вместе с Рисой ее малые взлеты и сокрушительные падения невозможно. Я руку кладу на конституцию, - это единственный раз для меня, когда при просмотре думалось не о герое, а за героиню. Все переживания, все симпатии мои были ей, когда она захлопывала за собой двери, когда она отчаянно распрямляла спину, когда она подымала голову перед ужасной неловкостью, эх! Я уверяю вас, что ни одна вообще героиня не нарисована краше, чем знаменитые Рисовые мордасы!
А кроме тех незабвенных мордасов, есть ведь еще великолепнейшая, несравненная Нобу-чан, владелица отменного пенделя от совершенного бедра, восхитительного сварливого голоса и обаятельного Дарлинга, окончательно умиляющего своим протяжным "Нобу-чян, Нобу-чяяяяян..." Есть Чираху-чан, которая чихает как птичка. Есть потрясный певец Шуганезы. Есть неописуемый Отани с каким-то видать особо пейзанским выговором. Вообще, хочу сказать, что этот фильм на редкость приятно не только смотреть, но и слушать, именно из-за того, как в нем говорят. Самое, конечно, отдохновенное, что сразу нету героинь с голосом Степашки: не знаю почему, но у японцев канонично у всех романтических девиц такие голоса. А тут все по-простецки, человечнее, не по-дрожаще-театральному, не пафосно, не придыханно (хотя, Майти-сенсей, ни на минуту, пупсик, я не забываю про тебя), тут как-то все больше вопят, и каждым воплем утверждают, что все-то, черт возьми, возможно, а кто не согласен, получит мозгоправительный справа.
Ну и вот, я уже, очевидно, пришла в нужную кондицию, когда посмотренному верю до размытия границ разумного. Немного оправдываю себя тем, что моя любимая Риса выступала все-таки не против "насильно мил не будешь" (не приняла бы я ее унижения ради итогового "Ну ла-адно, на", потому как не представляю, что потом можно делать с этим "ну, ладно", да это само по себе невозможно), а против стереотипного представления о прекрасном, за "зорко одно лишь сердце". А раз так - паррадуемся на сваём веку, красавице и ее славным победам, и пожалеем о не менее славных ее поражениях на этом фронте. Почему-то только вот грустно становится вдруг, а с чего бы, если сам фильм разудал?
|
