Допустим, что Ребилд - это новое прочтение. Например, можно по-разному прочесть стихотворение, так что у слушателей проступят слезы или же их посетит светлое чувство. Если не принимать во внимание самое худшее, то только так мы и можем считать, ведь сюжет остался совершенно нетронутым. Значит важны интонации.
Первое что бросилось в глаза, а точнее в уши - голос Мисато. В нем больше нет прежнего кокетства, задора, того ощущения зрелости. Возможно, ту Мисато просто не удалось воскресить, но как бы то ни было, ее нет с нами. Я буду скорбить по ней.
Дух остальных персонажей, в целом сохранился. Может быть, это заметно просто по тому, что Мисато была одним из самых харизматичных персонажей, после Аски, конечно.
Из-за вынужденной лаконичности отсутствуют драматические паузы, ангелы теперь ведут себя не столь импульсивно, действие летит перед глазами, как вид из окна электрички, ведь времени на остановки и любование окрестностями больше нет. Нет времени и на то, чтобы показать запрятанные вглубь движения души героев. Конечно, нам дали возможность увидеть самое важное, однако если сравнивать с оригиналом, то возникает чувство, что нам подали салат, в котором не хватает специй, из-за чего он кажется немного пресным. Но значит и не в этом дело, раз авторы решились на переделку в таком формате, они понимали, что чем-то им придется поступиться.
Так что же нового принесло нам начало Евангелиона по-новому (так и хочется сказать, по-Киевски)? На мой взгляд, это атмосфера, которая в корне отличается от атмосферы оригинала. Она не лучше или не хуже, просто эта атмосфера другая. Если в атмосфере оригинального сериала присутствует отдающийся эхом надрыв с сумасшедшинкой, то здесь его место занимает мрачная гнетущая обреченность. И немалый вклад в это ощущение вносит урбанистичность фона. Место природных пейзажей оригинала, зеленых елочек на склонах гор, лощин, создающих впечатление хрупкого и крохотного мира, занимают виды Токио-3. Токио-3 наполняет воздух обреченностью, роком, густым как туман. Кажется, что надежды нет, и мир готов принять печальную участь без сожаления.
Так бывает, когда автор пишет свои слова, после того, как пожар его внутренних метаний уже выгорел. Он спокоен, и может говорить легко. Но в его голосе отсутствуют прежние резкие интонации, через которые невольно проступала былая искренность.
Тем не менее, новая атмосфера не показалась мне выстраданной или надуманной, и я с интересом буду ждать продолжения, чтобы увидеть, произведет ли она воздействие на героев.
|
