Бегут года, новые технологии и новые поколения творцов и зрителей играют в чехарду влияний друг на друга или хотя бы ее симуляцию. И те, и другие или благополучно оставляют свой след или бесследно проносятся мимо анналов истории или хотя бы надписи финальных титров, и только время сможет расставить все по своим местам.
Старые металлисты поют про Нострадамуса, что - бы ни выйти из моды, а Анно вновь стает у руля или хотя бы рядом с закрылками своего главного детища «Евангелиона» рожденного в муках кесарева сечения комплексов и на фоне кровотечения подросткового самоопределения. Старым колоссам цементируют ноги и улучшают аэродинамику картонных крыльев. Опытные ретушеры из «Гайнакс» подрисовывают шик и блеск и припудривают старые морщины огрехов. А ходули сюжета как никогда крепко стоят на земле и танки, то есть мехи наши чертовски быстры. Работа над ошибками как ретушь каллиграфа поверх корявого почерка первоклашки, вроде буквы те же, однако разница до и после - как из рекламных проспектов. Фанаты недовольно хмыкают: «Где оригинальная неподражаемая атмосфера? Да и зачем нам подмена его преосвященства Депрессия I-го на бойкого Оловянного Солдатика?! Не мила нам подробная детализация задних планов, с обильно наклеенными везде и всюду индустриальными декорациями вместо психоневротического мира Евангелиона?! Руки прочь от святого святотатства Евы», и жадно отмеряют трафик для скачки подкрашенной иконы эмомеханизаторства.
Молодежь ничего не понимает, откуда и зачем у роботов растут человеческие руки потому как сериала не смотрели и на ремейк глазеют раньше ветхозаветного свитка (т. к местами ветхий и затертый до дыр от постоянного использования одних и тех же кадров) сериала. Динамизма в «Еве по- новому» и в самом деле значительно больше, в movie снятом после сериала так всегда: консистенция по гуще, времени вкусить и распробовать с десятой порции значительно меньше. Синдзи Икари рефлексирует чуть меньше, и ломается больше для приличия впервые залезая в кабину Евы, Мисато же по - прежнему хлебнув пивка, горланит, но в остальное время чуть больше соответствует званию майора, а Аянами Рей окончательно превращается в секс-идол флегматизма.
Все за что злостно хулили сериал 1995 года в movie заменили, дотянулись руки аниматоров/реаниматоров до отдельных сцен и кадров или ими было бережно отреставрировано/подкорректировано прежнее. Красочное бельишко Мисато и не менее красочные сражения с Ангелами развешаны на фоне тягостных дум Синдзи Икари и небес и проводов о ля Синкай, а под землей притаилась трансформация Токио-3 в алых лучах светила. Как на показ дефилирует неон и хром урбанизации, броня и компьютеризация милитаризма, а лица героев по - новому свежее и взрослее и гораздо менее халтурно обрисованы. Статики минимум, эстетизация насилии и технократизма в пышной облатке яркого батального действа и с густо-густо подведенного темными тонами самокопания. Что же преобладает? Сопли и слюни неуверенности с яркими стразами взрывов и смачный недетский/детский пафос битв?! Действия без длительных сомнений и колебаний уровня черно - белого архаичного «Могучего Атома» и прочих патриархов жанра?! Всего понемножку и горсть ню и дополнительная бонусная музыка. Синдзи теперь у нас не любимая половая тряпка, он дорос экстерном до уровня гипсокартона. А сражение с четвертым Ангелом должно приводить в нежнейший трепет всех поборников кубизма. Эволюции начинается с мелочей, то тут, то там какой глупый атавизм псевдонаучной фантастики по ходу фильма отвалиться, там еще какую несуразицу обойдут стороной. Глядишь лет через пятнадцать «Сверхновый Евангелион», Творец троицу любит - совсем избавятся от розеток и прочего абсурда.
Зато по – прежнему: Ангелы приходят разрушать?! а подростки выходят, что бы созидать?! Не спешите, господа дегустаторы, очередность подачи фирменных блюд психоанализа и мистики в гарнире Deus Ex Machina или хотя бы из омута сознания, отдельно взятого юного сонника Синдзи еще не подвезли. Кушать подано пока только салаты, иш ты как витаминизировали фильм 2D и ЗD, рука так и тянешься перемотать и посмотреть еще разок эффектный момент или удачный ракурс. Щедрый бюджет и свобода творить, вытворять, и потворствовать старым мечтам о достойном воплощении позволяют сказать: «Король умер – да здравствует его вечно живой труп».
|
