Посмотревшие сериал люди сравнивают «Нодаме Кантабиле» с более ранним «Медом и Клевером». Это вполне логично: один режиссер и, как следствие, схожесть в исполнении и тематике: в «Нодаме Кантабиле» перед нами опять картинки из жизни творческих людей. Но если в «Меде и клевере» нам показана художественная среда во всем многообразии ее представителей, то «Нодаме Кантабиле» фокусирует свое внимание на художественной элите.
Некоторые рецензенты упоминали о различии этих двух сериалов. Действительно, спектр проблем, рассматриваемых в «Меде и клевере» несравнимо шире. Однако, дело не только в этом. Сама интонация «Нодаме Кантабиле» разительно отличается от интонации своего предшественника.
Что мы имеем в этой работе Касая Кэнъити и Симамуры Сюити? Все повествование здесь сосредоточено на фигурах Чиаки и Нодаме, при этом пальма первенства экранного времени отдана именно Чиаки. Однако здесь мы не наблюдаем его мук, сомнений, его становления как личности и художника, чем наполнен и ценен «Мед и клевер». Чиаки - личность пугающе цельная. Его образ даже немного линеен: он прекрасно знает, кем является, чего хочет и как этого добиться. Правда, с реализацией возникают временные трудности, но они проблемой для него, в сущности, не становятся. Немногочисленные слабости, вклинивающиеся в перечень железобетонных достоинств Чиаки, призваны облегчить образ, придать ему жизненности, живости. Однако подчас его проблемы кажутся надуманными.
Одним из самых ярких, тонко выведенных психологически персонажей становится Сайко, бывшая девушка Чиаки, оперная певица. Когда она лежит на его кровати и думает над тем, как им все-таки остаться вместе, ей приходит на ум отказаться от пения. Эта сцена не только раскрывает ее образ, это – ключ и пониманию образов Чиаки и Нодаме. Главный герой «Нодаме Кантабиле» - музыка, и все персонажи раскрываются через отношение к ней. Для Сайко, получающей все сравнительно легко, музыка – что-то типа развлечения, способ выделиться, покрасоваться. Она не чувствует жизненной необходимости в пении, поэтому, наверное, ей трудно выразить через голос свои эмоции, и поэтому отказаться от музыки труда для нее не представляет. Совсем другое дело Чиаки и Нодаме. Для них играть музыку – вещь такая же естественная и необходимая, как дышать. Нодаме, хоть и была травмирована в детстве, из-за чего и наплевала на все рамки и законы обучения, музыку не оставила. И Чиаки становится непреклонным, когда дело касается музыки: изводит оркестр в поисках истинного звучания, критикует манеру исполнения любимой девушки. Ведь именно на это его качество Сайко злится все время. И на него же, несмотря на жесткость и даже жестокость замечаний Чиаки, никогда не сетует Нодаме. Для нее, как и для Чиаки, правда музыки превыше любых межличностных отношений. Именно схожее понимание музыки мгновенно и неразрывно связывает их.
Фигурой, проверяющей на прочность эту связь во втором сезоне, становится китайская пианистка. Казалось бы, она как никто другой похожа на Чиаки: талант, трудолюбие и успех. Однако ее выбор музыкального пути, по сути, осознанным выбором не является. Так, приехав в Париж, вырвавшись из-под опеки матери, она полностью забрасывает занятия, погружаясь в студенческую жизнь, о которой всегда мечтала. Но все иначе для Нодаме: она проводит за роялем все свое время, частенько забывая помяться, не по чьему-либо наитию, а инстинктивно. Только зайдя в комнату, она кидается к роялю. И эта одержимость музыкой, сродни той, которую испытывает он сам, притягивает к ней Чиаки.
«Мед и клевер» представляет собой некий улучшенный вариант реальности: все его герои личности рефлектирующие, не склонные перекладывать вину за свои поступки на других. Авторы словно говорят зрителю: «Смотрите, как надо! », однако ощущения приторности от подобного наставления не возникает – герои по-настоящему искренни в своих исканиях, каждое принятое решение дается им нелегко, и зритель может видеть их пот и кровь на экране.
Мировые проблемы, апокалипсические фантазии – это, конечно, очень актуально в современном мире. Все более нарастающие темпы технического прогресса диктуют свои правила живущим в XXI веке. Однако, гибель абстрактной цивилизации, тема, которой посвящены многие анимационные и кинематографические проекты последних лет, воспринимается куда легче и проще, чем жизненный крах одного человека. Об этом и напоминает своему зрителю «Мед и клевер».
Безусловно, это аниме - результат восточного мировоззрения. В частности, огромное место во внутреннем мире сериала занимает буддийское мироощущение. Грустные размышления о конечности счастья нынешнего и предчувствие горечи скорой разлуки – не что иное, как иллюстрация основного постулата буддизма: жизнь есть страдание. Совет мудрого преподавателя керамики заплутавшей в своих мыслях Айю отбросить все и просто дать поработать рукам – почти медитация, метод культивирования внутри себя пустоты. Постоянные размышления героев о том, не являются ли их чувства и стремления всего лишь жалким эгоизмом – следствие ощущения эгоистичности человеческой природы, принятого в буддизме. Вполне естественно, что человеку западному многие размышления героев могут показаться надуманными. Но в большинстве случаев этого не происходит. Не происходит потому, что и многие ситуации, проблемы, с которыми сталкиваются герои, и выводы, к которым они приходят, не понаслышке знакомы каждому. Галерея персонажей сериала и раскрытие внутреннего мира каждого из них, поистине поражают своей точностью и глубиной.
«Мед и Клевер» - срез жизни, история людей, столь разных и столь близких друг к другу. История взросления и круговорота жизни, рассказанная через преемственность поколений. История обретения себя и своего пути через боль, сомнения, страхи и разочарования. История, пронизанная ощущением света, который ничто не может заглушить.
«Нодаме Кантабиле» - история одного успеха. Заслуженного, но все же слишком гладкого. Мир этого аниме прост, в отличие от мира Хагу и Такемото. В нем есть только музыка, и нет проблем с деньгами, жильем, нет необратимо безответных чувств, душевного кризиса, единственным выходом из которого становится больничная койка, выжигающих все сомнений в себе самом. Нет мелочей, обычных, порой неприятных. «Нодаме Кантабиле» почти полностью избавлен от налета ежесекундно ощутимой повседневности, которой наполнен мир «Меда и Клевера», и которая помогает проникнуться переживаниями. Действующие лица «Кантабиле» – другие: сильные, цельные, слишком "правильные": они легко находят нужные ответы. Наблюдать за такими героями приятно, но немного грустно, и впустить их в себя полностью не получается – все время ощущаешь границу между миром экранным, с его красотой и легкостью, и повседневным – частенько невзрачным.
Но, наверное, это только дело вкуса, и бессмысленно спорить о том, что красивее – европейский фарфоровый сервиз, или восточные глазированные чашки.
|
