«Добро пожаловать в „Эн-эйч-кей“» — очень жизненная вещь. Многие полагают, что хикикомори — это что-то из быта богатых японцев, которые могут позволить себе содержать затворника-бездельника.
На самом деле не всё так просто. С одной стороны, может так статься, что податься из дому оказывается просто некуда и незачем. О, на месте главного героя сериала, Сато Тацухиро, я бы нашёл куда податься: в Токио есть Акихабара и полдюжины сектпартий в моём вкусе. Да я и в Москве, которая всё-таки поменьше, не чувствовал себя выброшенным из общества. Не то что тут, в глухой православной провинции — на что не устаю сетовать. В такой обстановке можно и ходить на работу (что я, стиснув зубы и полыхая ненавистью из ушей, при возможности делаю) — но чувствовать себя последним хикикомори.
С другой, можно, в конце концов, обеспечивать себя и сидя дома. Это и в сериале показано (хотя Сато не особо преуспел) и проверено мной на собственном опыте, когда сваливалась удача в виде контракта на перевод. Но даже в таком случае хикикомори остаётся хикикомори. И необязательно для этого быть распущенным небритым оглоедом (кстати, надо бы побриться — но так напряжно делать это всё время! ). Вон, Нагато Юки честно признаётся, что у неё трудности в общении с незнакомыми людьми. «Кошки всегда выглядят так, как будто у них всё хорошо…» — можно брать с них пример.
Обращаясь к самому сериалу, следует отметить, что он не елозит уныло по одной проблеме, а представляет нам драматический калейдоскоп проблем и ситуаций: отакуизм («Значит от просмотра аниме люди становятся АНИМЕ ОТАКУ! »), дейт-симы и онлайновые игры («Сато-сан, игры надо делать самому, а не играть в них! »), клуб самоубийц, сетевой маркетинг («И что? Это же законная деятельность»), проблема цинизма («Тогда я думал, что казаться равнодушным очень круто») и паранойи («Даже сенная лихорадка является результатом заговора» — я знал! ), разговоры с бытовой техникой и дружеская попойка на морозе; наконец, многогранные любовные неудачи («Романтическая любовь — это ловушка, придуманная для расширения капитализма»). Он насыщен и, несмотря на двухдюжинное количество серий, нигде не кажется затянутым. Даже напротив, под конец события развиваются, пожалуй, слишком быстро. Мне пришлось читать критику, чтобы разобраться в развязке, в мотивациях персонажей…
Неудачной нотой показалось мне показанное в сериале дважды предположение, что человека можно вырвать из самоизоляции просто перестав кормить. С одной стороны, я весьма сомневаюсь в отношении мук голода; кажется, люди слишком много воли дают своему желудку. С другой стороны, я ещё более скептичен насчёт того, что, когда умирающий от голода выползет на улицу, ему вот так сразу дадут работу и всё у него будет замечательно. Не в наших широтах, во всяком случае.
Куда более убедительными мне показались две других сентенции: «…Ты не будешь хикикомори, пока у тебя есть стремление к чему-либо» (около середины сериала) и «…Пока рядом есть кто-то, готовый поддержать нас в трудную минуту, никакой заговор „злобной секретной организации“ нам не страшен» (в финале). Право же, это стоит взять на заметку даже тому, кто свято убеждён, что судьба хикикомори ему не грозит.
|
