Первое и самое главное чувство, которое вызывает «Евангелион» — раздражение. Как будто вы купили пирожное, и вдруг обнаружили, что оно — соленое. Как будто вы глянули в зеркало — и увидели прыщ на носу. Зашли в парадный подъезд, и наткнулись на… гм! Решили развлечься, посмотрев японское анимэ, а там, против обыкновения, вас, как главного героя, не то что не любят, а просто терпеть не могут! Впрочем, главный герой вызывает и сочувствие к своим проблемам, но раздражения все же больше — своей искренней уверенностью, что эти его личные проблемы гораздо важнее проблем окружающих, да что там — всего человечества! И в этом он не одинок — его «соратники» (не могу употребить это слово без кавычек! ) озабочены тем же, поплёвывая при этом на остальных и друг на друга. Так что ценить этот фильм можно хотя бы за честность в показе ярко выраженной подростковой тупости. Несомненно, это шаг к реализму, что и цепляет многих, обнаруживающих правду в таком непривычном месте, как коммерческий телесериал. Цепляет прочно и надолго переживанием (или воспоминанием) того краткого периода жизни, который обычно связан с наиболее сильными отрицательными эмоциями — ведь нет худшей муки, чем сожаление о несовершённом… И зритель ругательски ругает несчастного Синдзи, олицетворяющего собою эти сожаления, потому что видит в нем себя — со всем своим эгоизмом, комплексами и прыщами. А узнав в нем себя — в прошлом или настоящем — не в состоянии удержаться от попытки хоть что-то изменить — в герое, если уж не удалось в себе… В этой схватке с собой, пожалуй, и состоит единственное достоинство фильма, перекрывающее все недостатки. Остальное является готовой формой, по которой отливаются болванки сериалов. Сюжет, как помниться, был откровенно бессвязным, что придавала просмотру даже какую-то извращенную интригу — никак нельзя было угадать, о чем пойдет речь в следующей серии, поскольку продолжения предыдущей ждать нельзя было категорически. Из всех возможных решений сюжетной коллизии выбиралась всегда самое наихудшее, т. е. попросту отказ от решения — к примеру, интересная линия с больной сестрой одноклассника была решена просто похабно: это действительно оказалась больная сестра одноклассника — и всё! Правда, ругать за это сценаристов «Гайнакса», похоже, без толку — в следующий раз они, будто назло, сделают еще гаже… Хотя — почему «будто»? Ну, в общем-то это понятно — для создания сюжета, как и любого макропостроения, требуется мысленно охватить картину в целом; для мозаичного шизоидного сознания это недоступно. Зато оно может порадовать нас самыми чудовищными сочетаниями! Если бы «Гайнакс» был рестораном, его давно бы прикрыли по требованию возмущенных едоков… Впрочем, нет — скорее, он процветал бы в качестве богемного притона навроде «Бродячей собаки»… Но, как я уже говорил, одно несомненное достоинство у них остается — честность перед собой, а значит, и перед нами, едоками… э-э, то есть, зрителями. Эта самая честность позволила в полный рост представить в фильме настоящий, не надуманный жизненный конфликт подростка, т. е. личности, по определению находящейся в самом антисоциальном состоянии вследствие осознания себя этой самой личностью, и социума, который вдруг оказался зависим от этой личности (чего в реальности обычно не случается). Классическое противостояние личности и общества в острой форме — причем, что характерно, в Японии, где царствует культ подавления этой личности… Столь безжалостной постановки вопроса можно было бы ожидать, пожалуй, только от братьев Стругацких. И мы, позабыв о мелких дрязгах персонажей (и даже о фан-сервисе! ), с дрожью в душе ждем разрешения дилеммы. Кто первым проявит добрую волю и сделает шаг навстречу? Новорожденная личность подростка, вдруг осознавшая свою ответственность перед всеми людьми? Общество, вдруг разом простившее этому подростку единственное, что никогда никому не прощает — то, что он вне общества? Вот эта пауза перед принятием решения (где-то перед последними сериями — точнее сейчас не вспомню) и есть кульминация фильма, если вообще возможна кульминация в произведении, лишенном драматургии. Но — вечные проблемы на то и вечные, что однозначного решения не имеют. Так, собственно, и происходит — конфликт остается неразрешенным вследствие уничтожения обеих сторон путем их насильственного слияния. Нарыв не прорвало, перерождения не случилось, из куколки не вышло новое, совершенное существо — наоборот, время пошло вспять, спрессовывая миллиарды свободных воль и умов в единый слиток, эдакую сверхамёбу — идеальное общество. Этот пресс смял всё — и графическое решение (пусть даже продиктованное отсутствием средств! ) оказалось единственно верным. Всё всмятку! В лепешку! В клочья! Вдребезги! Все или ничего! И все оказалось ничем…
…С выхода фильма прошло уже немало времени, и хитрые японцы, как обычно, не упустили своего, поставив на поток производство коммерческих продуктов на морально-эттические… (пардон, опечатка! ) этические и социальные темы. Плохо это или хорошо? Как обычно — ни да, ни нет. Если этим занимается честный человек, то он в меру своих возможностей вкладывает в этот продукт свои чувства, если пройдоха — чужие… Однако, если кто-то, посмотрев «Евангелион», впоследствии когда-нибудь зайдет в книжный магазин, и, окинув взглядом полки с сочинениями классиков, провозгласит: «Мне что-нибудь… о смысле жизни, пожалуйста! », то это, пожалуй, оправдает существование искусства коммерческого в прошлом, настоящем и будущем…
|
