«- Безумец, - сказал он (Монте - Кристо), - зачем в тот день, когда я решил мстить, не вырвал я сердца из своей груди! »
Граф Монте - Кристо. Александр Дюма.
Полную концепцию широко известные книг, коей и является роман А. Дюма, довольно проблематично сжать до размеров ТВ сериала среднего масштаба и при этом выдержать не только дух первоисточника, но и букву оригинала.
Давно проверенно временем, что нет дела более рискованного, или еще того хуже неблагодарного, как экранизация классики. Всегда найдутся люди, которые захотят вызвать осквернителей классики на дуэль, чаще дискуссионного характера за переиначивание на свой манер образов их любимых персонажей в соответствии с местным, в данном случае японским колоритом. Более активные захотят закидать авторов в фойе на премьере помидорами и краской, не пожелав принять новомодную экспериментальную технологию порой помпезно, порой экстравагантно, но всегда по - модернистки броско, ярко, аристократично реанимировать ретро стиль А.Дюма. Ну, или на худой конец кто-то плюнет с матом в монитор или телеэкран за финал, в котором и ни хеппи-энд и не «народ безмолвствует».
В соответствии заказу рынка и гнету рамок популяризации экранизациям классики не избежать ампутации части событий, упрощения образов и т д. имевших место в первоисточнике, что отчасти и произошло с творением от «Gonzo». Еще того хуже, из дефицита времени показа, второстепенные, но значимые герои, подверглись по экономическо-капиталистическим причинам безжалостному остракизму. Кто ж осмелиться снимать свыше 50 серий, если это не детско-подростковые эпопеи тягучего характера «АнуВася» или «Нарыл-то»?! В лучшем случае отредактированным персонажам только и остается крикнуть «кушать подано, но имейте в виду там яд» и под косые взгляды продюсеров испариться из кадра.
Да и главным героям (Монте- Кристо, Мерседес, Гайде и еще много кому) в «Gankutsuou» приходиться изрядно потесниться на сцене, говорить только ключевые (это как режиссер решит) фразы, и вместо пространных (однако скучных для среднестатистической аудитории) монологов бросив пару хорошо отрепетированных взглядов и отменно поставленным голосом сказать: «Быть или не быть?...» и все дамы и господа - фенита ля комедия, трагедия или фарс. Эпохальные вещи всегда урезают в финансировании и стараются согласно номенклатурным замашкам гестапо впихнуть в прокрустово ложе стандартов (эталонов, если повезет) или клише, если не особо.
Ругаться по этому поводу довольно бессмысленно. Книги всегда и, прежде всего благодаря особенностям восприятия, были лучше любого кино, поэтому их и читали прежде, читают сейчас и смею надеяться, будут читать и в будущем. Постановка кино/театральная требует от зрителя принятий всех вероятных условностей: клюквенный сок вместо крови, муляжей вместо кушаний и прочего. Оттого в «Gankutsuou» мимолетные меха- дуэли, эмоциональная экзальтированность многих героев, «душа на распашку», их импульсивные и безумные поступки и деяния спорны, неоднозначны, «о ля француз» вычурны и эффектны.
Совсем другое дело, сколько артистизма, красоты в «Gankutsuou» можно увидеть, если изначально без скепсиса воспринять и авторскую трактовку сюжета, и смелый дизайнерский монтаж эпох и стилей: наличие мотолошадей и космических баркасов, светских раутов и биржевых махинаций, гос. переворотов и летних пикников, представленных в сериале. Драматизм и пафос в самом хорошем смысле этого слова, в театральной условности, которая лишена натуралистичности криминальных новостей про разборки братков из-за «подставы на кичу не по - понятиям».
Создатели «Gankutsuou» заострили не только черты лица своим героям, они заострили грани конфликтов, иногда возведя их постулаты в абсолют. От того инфернальный и страшно привлекательный Граф и наивный «тепличный» Альбер так поразительно близки и магнетически связаны между собой, не смотря на то, что неразрешимость мести и прощения это центральный стержень этого аниме. Альбер и Граф как положительно и отрицательно заряженные частицы неотвратимо стремятся сблизиться, чтобы обрести нейтральный заряд, уравновесить друг друга. В разноглазом как Мефистофель графе жертва предательства, опаленный желанием молотом справедливости разрушить напыщенный мир элиты высшего света, и фигура экзекутора плотно перелетаны с отцовской искренностью Эдмона Дантеса, так поразительно похожего на самого юного из рода Морсеров.
В противовес ему Альбер словно зеленный виноград, бережно выращенный его матерью в оранжерейных условиях - плод благополучия аристократичной семьи. Чуть жизнь сожмет свою суровую длань и тонкая кожица юношеских иллюзий виконта готова лопнуть и тогда - его чувства, мучительные сомнения и внутренние терзания потекут молодым, бурлящим и незрелым соком жизни в сосуд, в который его наливают.
Раздосадованные дюмафилы могут миллион раз находить несоответствия первоисточнику работы Маэды Махиро, возмущенно ворчать о том, ну где же сакраментальное авторское: «Альбер провел рукой по волосам и подкрутил усы…». Где черт, подери усы у молодого, но далеко не столь инфантильно-благодушного и доброго аристократа как это было у Дюма? Почему Альбер как дитя наивен и невинен, почему он бросает перчатку Графу, когда Монте-Кристо в романе сам вытащил ее из судорожно сжатых пальцев Альбера и так далее. Мучаясь ментальной изжогой так можно и не увидеть интересной истории о мщении и ни менее вечном и актуальном вопросе цены расплаты за грехи отцов и ошибки матерей.
Так ли уж рационально лишать возможности по новому, иногда резко экспрессивно, отчасти претенциозно и все же изящно обыграть темы пути возмездия растянувшийся на многие годы и не пощадивший ни правых не виноватых, что и сделали японские аниматоры?! В «Gankutsuou» все сокрушающая ярость и гнев разрушили и шикарный дворец нувориша из дальних миров и его некогда благородную душу, пораженную недугом пережитой боли, но оказались бессильны сломить благородное сострадание молодого парижанина.
Для многих героев «Gankutsuou» время выступило кому как, кому врач, кому палач и даровало каждому свое, не всегда по способностям, но всегда в соответствии Высшему Суду. Властителей мира, стремительно низринуло невзирая на лица и чины с пьедестала в могилу, в ад безумия, а другим дало шанс выбрать свой путь на перекрестке судьбы. И пойти смело вперед, устремив взор в будущее, которое им самим еще предстоит построить.
|
