Долго ли, коротко, а только жили как-то в стране заморской шесть отроков и до поры до времени знать друг о друге не знали, ведать не ведали. Только у кого просто судьба была печальной, а кто и свернул в жизни с пути прямого, и заточили этих шестерых отроков в темницу.
И был один из них, Джо, сладкоголос, волосами светел и взором ясен, и тосковал он горько о сестрице горячо любимой. И был другой, Марио, со взором жгучим и неукротимым и такого же характера. И был ещё один мал, да удал, к женскому полу не равнодушный отнюдь. Был ещё один сложения мощного, был один, усердием в хмельных пиршествах славный, а прочими подвигами покуда особо не отмеченный. А ещё книгочей очкастый, коему книгочейство его, однако, достатка почему-то не приносило, да и веру в людей потерял он давно.
И как вместе оказались они, то решили жить по понятиям. Но понятия их сначала неправильные были, а неправильные были потому, что объяснил им это добрый молодец, который в темнице той ещё прежде их сидел. Объяснил им с помощью кулака своего волшебного. Кулак же тот обладал свойствами столь удивительными, что и сам Наруто такому позавидовал бы.
А то, что молодец сей в огне по пояс стоять по получасу мог, падение каменных плит выдерживать и с ножом из туловища торчащим разгуливать, того вам объяснять и не надобно, ибо и сами вы до этого вполне догадаться можете. Ну так вот, одним словом, вразумил он отроков. От сего вразумления магического у одного из отроков зародилось ко всему человечеству доверие необоримое, у другого же к доброму молодцу благодарность горячая, у кого преданность мечте заветной нерушимая, а у кого и удаль неизмеримая молодецкая.
И вот так стало их семеро, а семь число волшебное, из чего уже явствует, сколь необыкновенны они сделались. И положили они тогда никогда между собой не враждовать, а враждовать только с супостатами лютыми, от которых и сам Кощей отворотился бы. А супостаты тоже тут как тут, тюремщик с лекарем, и много бедствий, стало быть, отрокам нашим на роду было написано.
Но дали они присягу крепкую в дружбе своей вечной и нерушимой, и на том впредь и стояли. И поверили имена и желания свои древу густолиственному, и обет дали ещё у древа того встретиться. Доброго молодца того нарекли они Братаном, что по-ихнему Антян будет, и внимали ему с прилежанием, чтобы мудростью житейской своей поделился он с ними. Зелье же заморское всегда вместе выкуривали, и не по дням, а по часам приятельство их возрастало, им самим на радость, остальным на зависть.
Но не вечно быть им за решёткой, выпорхнут и разлетятся соколы кто куда. Речь о них на сём от этого не закончится.
Ждёт вас и сказ о мести справедливой, какой сам граф Монте-Кристо, поди, не устыдился бы. Не забыты также карги старые, страхолюдством своим с Бабой-Ягой тягающиеся. Не забыты и девицы юные, с судьбой нередко плачевной, но одна другой краше, благородные, всегда отроков в трудностях ободряющие, за них заступающиеся и серебристые потоки кристальных слёз проливающие. Признания любовные и воздыхания сердечные тоже не обошли стороной Бояны вещие, песни о них слагавшие. Оттого не избежать и приглашений в кино, и прогулки по осеннему златолиственному парку, с плавающими рядом серыми утицами.
А соколики всё ищут свои стёжки-дорожки в жизни. Кому-то хочется стать певцом прославленным, кому-то преуспеть в единоборстве заокиянском, боксом именуемом, у всех остальных тоже свои мечты. А получится у них или нет, вы узнаете, с этой былиной познакомившись.
|
