Иногда они возвращаются!
(Из собраний сочинений «Анатомический атлас в сечении сурового средневековья»)
Вот не совсем, чтобы самурай, а вот определенно точно гейша.
А вот их слуга сёгуната рубит на сотню частей.
(Из ненаписанной книги «Дюжина оммажей наколотая на сотню отсылок»)
Месть – блюдо, поданное в холодном виде, рубленное и щедро перчённое.
(Из кулинарной книги: «Как произвести сеппуку и не измарать края кейкоги»)
Колесо сансары вновь делает свой неспешный оборот. Ворот мельницы неспешно льёт чуть теплую воду, на хладный камень преткновения. Руки убийц обагрены ярко-алой артериальной кровью. А лица, их преследующих, залиты багрянцем ярости. Идёт охота, хрустит снег под уставшими бежать ногами, и взведены курки для финального залпа. Тянутся узлы интриг, из не такого уж далёкого, чтобы забылись причинённые обиды, прошлого. Витиевато вяжется паутина политических интриг, идущая в трудно различимое будущее. Задетая вскользь нить грозит ловушкой, неосторожный вздох обернется отравлением. Все носят маски, реальные и метафорические, шпионы, двойные агенты и художники. Те, кто привыкли рубить с плеча и те, кто решает их участь. Всё нестабильно и всё быстро меняется. Кто жив ещё, кто будет нынче мёртв?! Сейчас решим, кто прав, кто виноватым будет в вашей смерти…
Падут одни додзё и воспрянут новые адепты пути меча и дороги оправдывающей средства. Пылает огонь пожаров, бурлит неудержимый поток в подземельях тускло освещенной тюрьмы. Кто-то, умирая, обращается к матери, кто-то сам станет, вопреки своей воли и желанию - матерью. Некогда один отец выбрал, чей дочери жить, и потому сыну придётся остаться остывающим трупом с перерезанным горлом на грязном от крови снегу. Где-то завывает ветер не в силах охладить жар разгоревшегося боя. Где-то люди живут, чтобы умереть. Где-то вновь рождаются, дабы разорвать этот многолетний круг. Где-то…
Копья социально-феодальных противоречий мангаки Нандзё Норио в очередной раз сломаны режиссерской дланью Хамасаки Хироси о твердокаменный гранит морали и субъективной, как впрочем, и всегда, чести. Наверно это карма, что меч, занесённый над головой, должен быть подхвачен другим и завершить своё остановленное на полпути смертоносное дело.
Президент BeeTrain в 2008 году начал этот путь восхождения к катарсису возмездия. А отец «Технолайза» и «Одержимых смертью» спустя одиннадцать лет завершил некогда почти ровно на половине прерванный путь. Каждый из двоих режиссёров достоин своих фанатов и своих неприятелей.
Этот обзор охватывает слишком много, чтобы не растекаться мыслью по древу. Он для тех кто, скорее смакует и дегустирует, чем сравнивает и выносит обвинительные вердикты в пользу той или иной версии.
В 2009 году можно было сказать, что в «Клинке Бессмертного», поставленного Койти, вы бы не нашли бескомпромиссного удушающего мрака средневековья, как в тех же «Одержимых смертью». Зато, там вы бы обнаружили типичный Эдо, юмор, пусть и без конопляного терпкого аромата сатиры, и крючки-намеки, столь любимые всеми контуженными просмотром «Самурая Чамплу».
Ирония судьбы, совершившая свой виток, дала режиссеру «Mugen no Juunin» шанс сделать на сей раз - всё по-своему. То, чего не нашли и не раскусили зрители Койти, сполна хлебнут почитатели фирменного стиля Хамасаки Хироси, его одержимостью смертью и смакованием сумерек помрачённого сознания.
Вот только на стороне сериала 2019 года выступило само время. То, что не вошло, да и не могло войти в тринадцать серий у Койти, дало плоды и расцвело в полноразмерные 24 серии magnus opus Хамасаки Хироси. Время – давшее возможность заострить ни сколько клинки, сколько бытовые и памятные детали. Время – чтобы продолжить и завершить без многозначительно брошенных взглядов, уходов в закат и прочих опостылевших экивоков.
Истории схожи, благо одна и та же манга задействована в качестве первоисточника. Схожи, но не тождественны, даже в срединном сечении экватора странствий Рин и Манзи. У одной на плечах груз мести, у второго за спиной сотни убитых врагов и стилизованная на восточный манер свастика. Даже в оборвавшейся на излете работе Койти о 13 сериях, было понятно, этой истории не найдется место в узкой прокрустовой ложе персонального возмездия. Она вырастала из потрепанных сандалий боевика на около самурайскую тематику в период ломки устоявшихся исторических преобразований.Разрослась и разветвилась, рассказывало и показывало больше, чем обычно принято в рамках не долгоиграющих телевизионных проектов.
Оба проекта - приключение с неочевидным исходом, облаченные в потрёпанные одежды роуд-стори с преследованием виновника горестей и бед одной не особо опытной и умелой метательницы кинжалов. Пусть мангака заигрывает и зачастую заигрывается с тематикой сёнен противостояний. Но слишком много фигур делают свои самостоятельные шаги на шахматной доске повествования. Слишком они резко и хорошо очерчены, чтобы считать их всего лишь разменными статистами-пешками в чужой замысловатой игре.
Обычно, чтобы попытаться раскрыть персонажей второго плана и пятидесяти с гаком серий бывает мало. Тут полноценные истории уместились в куда меньший объём, но стали ли они, те самые вторые и третьи роли менее выпукло выписаны?! Отнюдь. Каждому досталось и внимания, и испытаний. В иные моменты и рыдающая, но не сломленная Рин, и даже кровожадно оскаленный Манзи теряются на заднем фоне. Их истории вплетаются в общий поток судеб, и не сказать, чтобы об этом приходится жалеть.
Мы все знали – этого не избежать! Нам всем, и героям этой мрачной и местами суровой истории придется сравнивать и выбирать на каждом отдельном участке истории, на каждой ступени приводящей к своему дому и к своему могильному холму. Смерть отца Рин, и её странствия в поисках её меча возмездия, все эти встречи и потери – лишь отправная точка. Звон струн сямисэна и звон натянутой тетивы – музыка не всегда должна услаждать слух, но непременно обязана сыграть свою роль.
Важна ли эта девушка с вплетёнными в косы кольцами для продвижения сюжета?! Все эти её переживания, сомнения и рефлексия, той, что поначалу выглядит, как симпатичная жертва обстоятельств, а ближе к середине сериала – она же лицо вполне характерной японской национальности.
И важна, и нет. Нужна, когда надо показать что-то о нёй самой и окружающих её людях. И не важна, когда история начнет рассказывать о поступках не менее значимых, чем одна персональная месть отдельно взятому лидеру Итто-рю.
Пусть вас не введут в заблуждение позы и ситуации типичные для подросткового сёнена. Все эти битвы школ и ряженые синоби сёгуната. Центральная тема сериала, его лейтмотив - время и бремя выбора, на чьей стороне быть здесь и сейчас. То, что обычно показывают вскользь и наспех между пафосными речами и отчаянными поединками – тут раскрыто куда глубже. Словно открытая рубленая рана, как эксперимент вивисектора уехавшего на Запад в поисках просветления. Обнажено - со всеми вытекающими, и отягощающими обстоятельствами. Чем дальше в лес – тем человечнее лицо убийцы твоего отца.
Но, с течением времени, тема насилия отходит на задний план, даже не смотря на то, что автор манги и создатели сериала буквально чуть ли не тычут её в лицо зрителю с первых серий. Демонстрируя свеже освежеванные подробности боевых и просто ангстовых сцен, типичные для растиражированных клише о самураях, наёмных убийцах и прочих обитателей анимационного Эдо.
Узлы конфликтов рубят в «Клинке бессмертного» лихо и стремительно. Люди встречаются постоянно - как враги, союзники, и несостоявшиеся любовники. Зато каждая новая встреча дарит что-то новое для понимания - отчего именно так, а не иначе. Порой эти встречи забирают больше, чем дают. И рождается масса вопросов, как и мотивов, чтобы вновь обсудить или попытаться убить оппонента в вечном споре: кто прав - кто виноват.
Отчасти «Клинок бессмертного» - это эпизоды красочно иллюстрированного, в деталях, и нюансах перехода от средневековых междоусобиц даймё, к скорее контролируемой, чем раздробленной на отдельные княжества, стране. Что фон, а что есть центральная фигура – решать придется самому смотрящему. Но, согласитесь – это не самый плохой выбор.
А переход выдался жестокий и кровавый, ровно, как и любые государственные реформы, совершенные рукой палача и силой наемного меча. Вспомнят и вплетут в сюжет и жестокое подавление христианства, и перераспределение власти от воинских домов в руки торгово-купеческим кланам и чиновничеству. Лес рубят – летят не только щепки, сколько головы тех, кто волею судеб оказался на пути этих самых нововведений.
Стагнация и самоизоляция Японии не могла длиться вечно, слишком быстро шло разделение социальных классов. Слишком много появилось новых ртов, высказывающих крамольные по тем временам мысли. Количество готовых взяться за оружие рук неуклонно увеличивалось, грозя перерасти в критическую массу взрывоопасного бунта. До падения деспотии сёгуната ещё далеко, но уже понятно, как сильно пойдут круги по мутной воде застоявшегося заболоченного омута.
Что поминать людей простых, если кроме строгого контроля за регионами, сёгунат ограничил права самого императорского двора, превратив его в зависимую от самурайского правительства управленческую систему.
И, оттого наступила пора определятся, кому сопереживать, а на кого плюнуть ядовитой слюной пренебрежения, в лицо наскоро нацепленной маски убийцы и насильника. Бывший враг вполне может оказаться надёжным союзником, а соучастник совместного нападения – изувером с изувеченной рукой и обезображенной душой.
Каждый поступок несёт свои последствия. Взмах кисти сродни взмаху разящей катаны. Не бывает бывших шпионов, хотя хватает не состоявшихся гейш. Лидеры и последователи, истоки силы и корни зла, все перепутано, как клубок змей в бессильной ярости изменить свою природу, кусающих свои хвосты, а заодно и чужие глотки.Кто-то вдохнёт полной грудью горного воздуха, чтобы больше никогда уже не дышать. Тип, отягощенный материальным, почти что бессмертием, не увязнет в болотной жиже, даже уйдя с головой в очередную месть и поиск обидчика и, казалось бы, жестокосердного негодяя.
Каждый клинок будет важен, когда убегать в неизвестность станет тяжело и обременительно. Каждый голос важен, даже если он решит - ничего не решать. Клинок мщения переходит из рук в руки, конечности тоже меняются. Драма прогибается под нужды показного брутализма. И только финал пробьёт доспех в наиболее уязвимых для циника местах, чтобы поразить в самое сердце. Золотая середина – без непроглядного мрака отчаяния, без позолоты незаслуженного «жили они долго и счастливо».
«Клинок бессмертного» – это сказка для взрослых. И кровяные черви, регенерирующие плоть Манзи, и феерические пируэты едва живых барышень, явно не бальзаковского возраста, скорее наносное, нежели глубинное и смысловое. Главное – ответы были даны, пусть мораль и не научит старого зрителя новым трюкам. В хороших историях мы ценим не что, а это вечное «как» и «почему».
Кто прав – тот лежит с отрубленной ногой в снегу. Кто виноват – упорно стремится остаться мертвым в сочной зелени знойного лета. Сменяются времена года, одеяния синоби и клинки в непостоянных руках – и только смерть к лицу осени. Всё повторится вновь – в другом теле и чужой оболочке. Всё будет – и скользкий на льду крамолы путь меча, и пыльная дорога странствий. Всё течет, все меняется. Льется из раны кровь обидчика, и текут по лицу слезы прощания. И только изуродованный мизинец напомнит о чём-то большем и сокровенном, чем просто об очередном вооружённом конфликте.
|
