Смуглокожий длинновласый блондинчик Итал живёт в укромной постапокалиптической идиллии. Окружённый всяческой стоящей живностью, которую он называет по именам, и вместе со своим другом-наставником не вполне человеческого строения и происхождения. Времени однако не теряет, держит себя в форме и боевая подготовка у него зашкаливает — на лету может разрубить куриное яичко и потом его сразу же выпить.
Так бы жили все они и поживали, если бы не загадочная и затейливая, но столь обязательная и неумолимая вещь, именуемая законами жанра. ...Посему, оплакав столь тяжкую потерю, он отправляется в путешествие. Если так, то неподалёку уже то, что должно произойти вослед за этим. Но когда ушлая рыжеволосая девчонка сматывает, он уже чувствует почему-то, что вновь её встретит...
Смешались в кучу кони, люди, то есть люди, ГБЧРы, Зигфриды, Валгаллы, лорды-колдуны, электронная магия, транспортные средства в виде страусов, бури в пустыне и индийская мифология с волнами амриты. Всё крайне эклектично, многое зыбко, фантомно, начало истории потеряно в тумане предыдущих столетий, а кончается действие прежде, чем прояснение хоть сотой доли устройства мира и обстоятельств предыдущего катаклизма продвинется дальше будоражащих, но не вполне детализированных намёков. Что ж, у некоторых из героев есть даже для этого солидные обоснования — кто-то принадлежит к прошлому, считает, что их время уже прошло и из этого мира им нужно украдкой отступить, а соответственно молодым допустимо не участвовать в разборках, чьи истоки лежат в предшествующих веках. Но не факт, что молодые захотят остаться в сторонке.
Персонажи... нет, не то чтобы они даже особо необычны. Сами по себе — нет, но в аниме, да по сравнению с модным сейчас, такое выглядит не вполне стереотипным. Итал — такой Тарзан, которому как-то одинаково чужды как благородные фонтанирования кровью из носа тряпка-кунов, так и «крутость» чётких пацанчиков. Если он не стесняется при виде несколько ээ-э... крайне привлекательно одетой девы, то не оттого, что саркастичный и прожжённый, а оттого, что и правда ещё не в курсе, чего полагается тут стесняться. Если же ему девушка в душе говорит уйти — да просто уйдёт!
«Я хочу уничтожить Зигфрида, и хочу быть с Сахари, и хочу спасти Сакую, а Сахари возможно не нравится всё это, и я не знаю почему» — Итал конкретен, предметен, обстоятелен, однако самое существенное то, как он не колеблется проговаривать вслух свои терзания и перед другими, и перед самим собой. И оттого-то погрузить его в пучину экзистенциальных кризисов часов на -дцать посреди боя даже самому коварному противнику не удаётся, даже самой продвинутой артиллерией типа: «Кто ты, чувствуешь ли ты ненависть?» и т.п., каковые вопросы любого хоть сколько-то образованного анимешного героя конечно же должны повергнуть в ступор, желанию сражаться же полагается затухнуть до тех пор, пока кто-нибудь из верных соратников не вернёт его в строй совершенно произвольной фразой, лишь бы достаточно туманной и выспренной.
Только юноша такой наглец, что со своими внутренними треволнениями посмел разобраться ещё до битвы. «Что ты хочешь защитить?» — на это у Итала такой крайне банальный и не концептуальный, но зато резонный ответ, который вслух с пафосом не обязательно каждый раз и высказывать, зато крайне разумно сразу же действовать.
Да и рыжеволосая Сахари недурна — правда, видимо тоже в силу своей невежественности не в курсе, что между ударом ногой с разворота и искренним разговором следует вставить терзаний столько, чтобы уже поскорее захотелось очередной апокалипсис. И старичок-изобретатель с бровью почти до пола смог врезаться в сознание. В общем, старые вещички, даже шаблона не крушащие, вполне способны ещё потрясти шурупами да доспехами — вот как повседневность здешних охотников за запчастями.
«После того, как я одолею Зигфрида... ты пойдёшь со мной в мой лес?»
|
