Ямамото Цунэтомо «Хагакурэ» («Сокрытое в листве»): «Г-н Наосигэ сказал: «Путь самурая заключается в безрассудности [одержимости]. Такого самурая не смогут убить и десяток людей. С помощью здравого смысла не добьешься великих вещей. Просто перестань думать и стань безумным».

Мангака Такаюки Ямагути говорит, что именно этой цитате «Одержимые...» обязаны своим названием. «Сигуруи» – воины, которые готовы умереть в любой момент. Именно поэтому их трудно убить: они не совершают ошибок, вызванных желанием уцелеть, и смертельно опасны для тех, кто хочет выжить. Они не думают – они совершают безумные подвиги. Даймё провинция Суруга Таданага Токугава собрал лучших мечников на турнир, предписав им биться боевым оружием. Разумно ли это? Здравомысленно? Вовсе нет. Но разве дело самурая обсуждать волю суверена?.. Однажды воин по имени Ирако Сэйген приходит в школу Когэна Ивамото, чтобы испытать силу тамошних мастеров. Он испытает ее – и останется, позавидовав этой силе – и захочет стать лучшим из лучших, наследником непобедимого мастера Когэна. Однако желание преуспеть обыкновенно противоречит преданности долгу, господину и наставнику.

Дайдодзи Юдзан «Будо сёсин-сю» («Сборник наставлений на воинском пути»): «Самурай, если он благородного происхождения и облагодетельствован жалованьем от своего повелителя, не должен называть собственную жизнь или личность своими».

Вот интересно, кто является главным героем «Одержимых», выразителем, как принято говорить, идей автора (-ов, благо к авторству приложили руку и сочинитель новеллы, и художник, и режиссер), и т.п.? Гэнносукэ Фудзики, настоящий самурай – преданный ученик, верный вассал и доблестный воин? Или сын мещанина Ирако Сэйген, далекий как от истинного следования долгу, так (изначально, во всяком случае) и от искреннего следования жестокости, и пытающийся подменить самурайскую кровожадность гражданской подлостью? Или жуткий учитель Ивамото, реликт эпохи Иэясу, похожий на невзорвавшийся снаряд – смертоносный и ржавый? Кто из них более всего воплощает суть «Сигуруи»? Пожалуй, ни один из них, но взаимодействие всех персонажей, главных и второстепенных, образующих казарму времен упрочения сёгуната. Зритель сопереживает не герою – но духу героизма, неподдельного и неприглядного.

Монах Такуан «Фудоти Симмё Року» («Тайное писание о непоколебимой мудрости»): «Совершенная преданность способствует правильной ориентации ума и дисциплине тела. Кроме того, преданность не допускает даже малейшего сомнения в мыслях о господине.»

Ибо настоящая преданность не рассуждает, не ищет оправданий и причин. «Преданность» вместо «совесть». Когда настолько предан кому-то одному (дому / человеку / мастерству / учению), что предаешь всех прочих. Преданность, плавно переходящая в подлость. В «Одержимых...» красочно показаны все адресаты прославленной самурайской верности: маниакальный Токугава-младший, Ивамото-сэнсэй, почти выживший из ума – и совершенно выживший из человечности, наконец, само искусство необыкновенно ловко рубить людей... Ради этой верности настоящие самураи жертвуют всем: своими привязанностями, надеждами, любовью и гордостью. Потому что Совершенная Преданность, как заметил святой отец, не допускает и способствует. Вообще «Сигуруи» – сериал для взрослых. И не по причине постоянных кровеизлияний. Просто юному рассудку трудно (да и незачем) мириться с таким положением вещей. Это вам не «Кэнсин» с хитокири-гуманистом, не «7 самураев», охраняющих рис, не обаятельные шалопуты «Чамплу». Из всех самурайских аниме «Одержимые...» ближе всего подошли к классическому бусидо. Их урок «совершенной преданности» самый наглядный, ясный, самый быстро- и мучительноусвояемый. Урок, который подросткам можно и не учить... или, по крайней мере, не пытаться сдать по нему экзамен.

Юкио Мисима, «Патриотизм»: «Кровь лилась все обильнее, хлестала из раны толчками. [...] От спазмов боль стала еще нестерпимей, края разреза разошлись, и оттуда полезли внутренности, будто живот тоже рвало. Кишкам не было дела до мук своего хозяина, здоровые, блестящие, они жизнерадостно выскользнули на волю.»

И, разумеется, жестокость. Графическое изображение жестокости. «Сигуруи» наносят точный секущий удар по современным органам чувств; края разреза расходятся шире, шире... цензура отступает, и зрелище «детям до...» выпрыгивает наружу, вываливается кольцами, выплескивается содержимым черепа. Подобную жестокость нам частенько «рисуют» в синематографе, но редко – в аниме. «Одержимые смертью» не просто режут друг друга под любыми углами, но еще и давят во рту глазные яблоки, жуют отрезанные соски, выжигают гениталии каленым железом. И делают всё это в безмятежных ориентальных пейзажах или лаконичных интерьерах, под мерный треск цикад или под медленными хлопьями снега. Словом, куда ни посмотри – хоть на сюжет, хоть на картинку, хоть на настроение – «Сигуруи» есть воплощенный самурайский дух. Такой густой, что трудно дышать. Такой едкий, что щиплет глаза. Дух сёгунтата Токугава. Дух кровавого пота додзё, вареного риса, остывающих внутренностей и воды, в которой плавают карпы.