Признаюсь, меня всегда интриговало сочетание жанровых пометок: «сёдзё» + «ужас». Т.е., само по себе «сёдзё» я представляю, сам по себе «ужас» – тоже. Но чем «ужас» для сёдзей должен отличаться от ужаса для всех прочих половозрастных групп, я, бестолочь такая, долго не могла сообразить... А вы, конечно, уже догадались, да? Ну, теперь-то, после «Морской тьмы», даже до меня дошло: самое страшное для сёдзи - это когда Она Его любит, а Он Ее – нет. Хуже того, любит Другую. Всё! Глуши пропеллеры, сливай масло, глотай чупа-чупс вместе с палочкой. Жизнь кончена. Начинаются ужасы.

Жили-были две близняшки, Руми и Рука. И жил-был Тома-сэмпай, легкоатлет и старшеклассник, нравился обеим, а выбрал Руку. И надо ж было такому случиться (надо, разумеется, для сюжета-то!..), что назавтра после того, как Тома-сэмпай признался Руке, класс близняшек отправился к морю. С пляжа купальщиц спугнула гроза, школьницы в панике забились в какую-то пещеру, а в пещере лежали человеческие кости и источали миазмы (или флюиды... словом, странно пахли). Почти всему классу тотчас настал конец, а Рука и Руми выжили. Для Руки ничего не изменилось, а Руми принялась ходить сквозь стены, летать и истреблять обидчиков.

Предельно наглядно, не мудрствуя лукаво и не отвлекаясь на второстепенные линии, авторы «Морской тьмы» повторили нам нетленную истину: «нет зверя страшнее отвергнутой женщины». Поделом или понапрасну, с извинениями или без, дали ей повод надеяться, или она его сама себе взяла – всё это сути дела не меняет и на количестве последующих ужасов не сказывается. «Меня не любишь, так берегись любви моей!» (с) так думали и действовали Федра, Саломея и сонмы безвестных школьниц. А у Руми так кстати обнаружились загадочные силы из прибрежного могильника! Ну, кто б тут удержался?!

Если бы такую вещь создавали для юношей, можно было бы морализировать – или более тщательно прорисовывать трупы. Но «Морская тьма» снизошла в мир для девочек. Поэтому в центре внимания там не десятки убиенных статистов, а переживания сестер – кроткой победительницы и яростной побежденной. Красота спорного Томы-сэмпая. Его безусловная преданность Руке. Кровоточащие поцелуи и сакраментальное: «Если скажешь, что действительно не любишь меня, я остановлюсь» в темноте сарайчика, на сложенных матах. Ах! Сёдзё. Ух! Ужасы. Ох... Возраст OVAшек. Эх! Жанровая специфика. То, что для сёнэна пошло бы под грифом «гаремник» (их две, он один) + «комедия» (они ж одинаковые, вот потеха-то!), для сёдзей идет с пометкой «ужас». И правильно. Потому что понимать надо: девушка – нежное существо, чувства у нее трепетные, тонкие: огорчилась – и полшколы трупов. Жутко, говорите? Да пустяки: взаимностью ей не ответили, вот где ужас.