Создатели этого аниме, обратившись к теме кукол, ненароком копнули глубже, чем рассчитывали. Изготовление кукол, игра в куклы… Не стоит даже пытаться определить значение этой практики для человечества; можно лишь сказать, что оно очень, очень велико, имея своим истоком ни больше ни меньше, как происхождение искусства в целом. Поэтому, хотели того сочинители или нет, смысла в этой истории получилось больше, чем задумывалось. Скажу больше — смысл в ней был бы даже в том случае, если бы об этом вообще не задумывались, создавая обычную развлекательную поделку. Настолько значимые символы запросто выражают нечто и помимо тех, кто ими пользуется — как мы, к примеру, легкомысленно нажимая клавиши компьютера, наперебой запускаем сложнейшие процессы, заслужившие десятки Нобелевских премий… Но, пожалуй, не стоит дальше разводить псевдоученую муть, а лучше перейти к самому сериалу.

Если в первом сезоне, как было тонко подмечено в рецензии Анастасии Розановой, была смоделирована любовь в различных ее проявлениях, то здесь то же самое можно сказать о чувстве долга. Долг перед обществом, близкими, перед собой и перед судьбой — для японцев (да и для нас, если подумать) это чувство, пожалуй, поважнее любви и является главной темой практически всех сюжетов. Определить, в чем именно состоит этот долг, и есть задача участников этой кукольной драмы. Это было бы просто, оставайся они только куклами… Но, получив от своего Отца души — Мистические Розы, они получили и свободу. Нелегкий дар… Как они им распорядятся?

Долг — это ведь не какая-то абстракция, долг — всегда перед кем-то; и, вступая в любые личные отношения, одушевленные куклы вдруг незаметно для себя оказываются опутаны десятками невидимых нитей симпатий, антипатий, благодарностей, завистей и ревностей, обычно связывающих людей… Таким образом, общаясь с людьми, они начинают играть человеческие роли. Могут ли они после этого оставаться куклами — игрушками, не имеющими ровным счетом никаких забот и обязанностей? Правда, для начала стоит вспомнить, ради чего они были созданы именно эти куклы. Хотя — это все равно, что попытаться определить смысл творчества как такового… Здесь акт творения подан как путь к весьма конкретному совершенству — перед нами слегка видоизмененная история Данилы-мастера, вкладывающего душу и саму жизнь, чтобы выразить силу камня, одушевив его образом Мистической Розы… Ох, то есть — Каменного Цветка! Сюжет из вечных — хотя я не удивился бы, узнав, что кто-то из авторов читал Бажова.

Правда, на сей раз материалом служит не камень, но это как раз неважно — из чего бы ни делалось тело куклы, для творца это его овеществленная душа, то есть, душа, через творческий акт нашедшая воплощение в реальности и вследствие этого обретающая бессмертие. В нашем случае бессмертие, по мнению самого творца, мастера Розена, будет достигнуто созданием кукольного идеала — Алисы, воплощения всего лучшего, что есть в понятии «девочка». Появление Алисы означает объединение всех свойств, которыми наделил кукол их творец, и воссоздание его души в теле самой сильной куклы, выжившей в результате искусственно запрограммированного естественного отбора — игры Алисы.

Довольно-таки дикий путь к совершенству, но он задан самим творцом (если это действительно так!), и, значит, имеет силу закона. Вот в следовании или противостоянии этому закону и состоит драма всех без исключения кукол, вдруг очутившихся перед выбором, какому именно закону следовать — ведь в мире, оказывается, существует и другие цели существования! Из которых самой привлекательной, несомненно, является достижение не какого-то непонятного совершенства, а простого человеческого (или кукольного) счастья. И у всех кукол, проживших уже достаточно долго, чтобы обрести некоторый жизненный опыт, есть свое представление о счастье, часто (да почти всегда!) вступающее в противоречие с основным законом их мирка. Исключение составляет, пожалуй, лишь Соусэйсэки (извините, пишу, как слышу!), носительнице мужского начала в этом девчачьем царстве — для нее счастье как раз и состоит в выполнении долга. Никаких сомнений, никаких колебаний, как у настоящего ортодокса, всегда поступающего согласно догме. Этим, как мне кажется, ее образ был сильно упрощен, и, соответственно, снижен. Но кому-то ведь надо соблюдать закон и пропалывать сорняки? Неблагодарная, но необходимая роль, ведущая ее исполнителя к гибели наиболее кратким путем. Почему-то при этом вспоминается замечательный советский фильм «Коммунист»…

…Суисэйсэки (опять пишу по слуху!), в противоположность сестре-близнецу, совершенно стихийна в плане своих желаний — как носительница истинного женского начала, она думает в основном сердцем и другими альтернативными голове частями. Главное ее желание — спасти и защитить всех, кого она любит, невзирая на их сопротивление. И хотя такой подход больше всего напоминает медведицу, встающую на защиту медвежат, он, как ни странно, ничуть не более разрушителен, чем у сестры, составляя вместе даже какую-то гармонию — Инь и Янь в своем диалектическом единении и противоборстве… Оно же — материал для небольшой, но жестокой мелодрамы.

…Если уж говорить о жестокой мелодраме, то самая старшая из сестер, Суигинто, прямо-таки создана для подобного, особенно в романтическом антураже! С обычным для себя неистовством она пытается перед всем миром отстоять право на свою любовь, заодно показывая нам, что любовь эта может быть не меньшей разрушительной силой, чем ненависть. Правда, у нее вообще сложно отличить любовь от ненависти… Но ради этого чувства она готова пожертвовать всем, что у нее есть, и уж особенно тем, чего у нее нет! Выходит, история повторяется — снова весь мир перед ней в долгу? Да, пожалуй… за одним исключением. Но исключение это становиться единственной зацепкой в этом уже однажды отвергнувшем ее мире…

Кстати сказать, мастер Розен, по моему мнению, вряд ли специально оставил свою первую куклу недоделанной — такой расчет подходит скорее для искусного интригана, а не для творца. Скорее всего, как это часто случается с творческими людьми, он просто увлекся развитием новых, многообещающих идей, оставив, таким образом, в своем первом, пробном образце лишь стремление к совершенству. Насколько сильным может быть это стремление, почувствовали все остальные его творения, испытавшие ревность первенца, забытого ради появившихся младших сестер.

…Полной противоположностью эгоистке Суигинто (и, как ни странно, наиболее схожей с ней как раз в этом!) можно назвать вызывающую умиление Хину-Итиго, воплощение детства и наивности — без сомнения, немаловажными составляющими идеальной девочки Алисы. Даже оружие, которым она владеет, не поражает, а лишь сковывает, подобно ребенку, держащемуся за руку, и тем самым не давая этой руке подняться для удара… Для этой куклы все вопросы давно решены — она переложила ответственность за свою жизнь и счастье на других, веруя в их взрослую непогрешимость. Но драма-то как раз в том, что непогрешимых нет, и ей все равно придется выбирать самой… Или отказаться от выбора, что она и делает в конце концов наиболее простым и естественным путем.

…Теперь вспомним куклу, о которой все забывают. Конечно же, это Канария! Что же воплощает она в мечте об Алисе мастера Розена? Наверное, игру. Но не просто игру, а игру как основу искусства! Она является эдаким Аполлоном в пантеоне кукол Розена, воплощая вечное игровое начало театра, музыки, живописи и всего, что приносит удовольствие и радость! Даже находясь одна, она играет, представляясь то героем, то злодеем, то еще кем-нибудь — лишь бы не оставаться в кругу скучных серых будней. И, конечно, это сближает ее с Хиной-Клубничкой, ведь детство и игра — не разлей вода! Если вспомнить, то и бесчеловечная игра Алисы была для нее прежде всего эдакой игрой в войнушку. Но когда говорят пушки, музы умолкают…

…Самая сложная задача, без сомнения, встает перед Синку, главой этого розария, взявшей на себя ответственность за существование всей кукольной общины. И ответственность эта самым катастрофическим образом вступает в противоречие с самой идеей их создания, заложенной мастером Розеном! А тут еще и нежданно свалившаяся ответственность за этого вздорного, невоспитанного мальчишку — Дзюна, ее медиума, без которого почему-то уже совершенно невозможно обойтись… И Синку, само воплощение закона, что отражается даже в ее увлечении детективом Кун-Куном, вынуждена идти против закона во имя другого, более высокого предназначения, открывшегося ей в людских отношениях… Именно эта постоянная, ежесекундная внутренняя борьба делает ее такой, на первый взгляд, непохожей на себя — нерешительной, пассивной, постоянно оглядывающейся на Дзюна, словно сверяя свой путь по некоему компасу истинного чувства, которое не даст сгинуть в пропасти бесчестья и такой соблазнительной вседозволенности. Ведь, оказывается, есть еще и долг перед тем, кто хочет тебя уничтожить — как хочется увидеть в нем врага и забыть все сомнения! Но тогда все, чего удалось ей достичь как человеку, а не как кукле, тоже окажется забытым…

…Как ни странно, но для придания интриги всей истории потребовался только один новый персонаж — для стандартного аниме, где таковые появляются чуть ли не в каждой серии, это просто удивительно. Формально, правда, новых героев три (если не вспоминать про Канарию… Ну да кто ж о ней вспомнит!), но двое из них просто обозначают свое присутствие, иногда разряжая обстановку загадочными комментариями. По-настоящему действующим лицом можно назвать только свалившуюся невесть откуда последнюю куклу. Барасуисё! Загадочное существо, провозглашенное самым совершенным из всех творений кукольного мастера! Но, несмотря на свою загадочность, действия ее просты и недвусмысленны — она хочет завершить игру Алисы, забрав у кукол их души — Мистические Розы. И получается, что именно она — образцовый исполнитель воли Отца, поскольку не мучима никакими сомнениями и переживаниями насчет своих сестер. Она просто хочет их уничтожить во имя великой цели… Как знакомо. Ну, сил у нее для этого достаточно, хотя откуда она их черпает, так и остается загадкой. Однако достаточно ли только силы для того, чтобы достичь совершенства? Для нее в конечном итоге это оказывается вопросом жизни и смерти — то есть, даже не драмой, а трагедией…

Странно. Странно, что в детском (по направленности, да и по исполнению) аниме герои вдруг оказались озабочены не половым созреванием, а такими глобальными проблемами, как поиск предназначения и выход из одиночества… Одиночество — это, конечно, тема Дзюна, единственного человека, который принимает участие в кукольных разборках. Более того, на него первого покушаются стороны, противоборствующие кукольному лидеру Синку — мы видели это в первом сериале, увидим и во втором… Чем-то он очень привлекателен, чем-то отталкивает, но когда мы осознаем это, то понимаем, что уже попались в ловушку личного отношения к персонажу. То есть, он уже чуть больше, чем просто персонаж, даже если он главный герой фильма. Может быть, потому, что по нему, как по эталону, отмеряется все в этом мирке… Мне это напомнило теплую компанию из «Меланхолии Харухи Судзумии» с их явным теневым лидером Кёном. Правда, наш герой еще на пути к такому основательному врастанию в окружающую его жизнь, и без помощи ему не обойтись… Но, имея для начала хотя бы увлечение чем-то, что есть в этой жизни, можно надеяться выбраться из трясины бесцельности. А имея в запасе настоящих друзей, можно обрести и точку опоры для этого. И попытаться реализовать себя в этой жизни… ну, для начала хотя бы сшив для Синку новое платье.

…Конечно же, я не сдержал обещание, вынесенное в начало, и не стал шаг за шагом рассортировывать эту причудливую конструкцию по философским, этическим, моральным и прочим составляющим, хотя аниме так и провоцирует на это, почти добрав до статуса «культового» для некоторой, правда, весьма небольшой, группы поклонников. Может быть, это и к лучшему — одной сектой меньше… Ну, в общем-то, разбираться в наслоениях символов и смыслов — дело высоколобых педантов, мое же дело — радоваться или негодовать вместе с любимыми героями, пытаясь иногда выразить свои чувства словами. Хорошо то, что уже достаточно много нынешних телесериалов вызывает желание делать это. Что меня и радует — прежде всего, как потребителя незатейливого продукта по имени «аниме». Похоже, что он, как и создания Розена, тоже идет по пути совершенства, и новые работы, которые я вижу, иной раз на порядок лучше в отношении глубины и мотивированности сюжета, чем поделки двадцатилетней и даже десятилетней давности, надиктованные словно бы не литератором, а рыночным торговцем. Если, действительно, эти самые бизнесмены наконец поняли, что самое выгодное это не мешать людям творческим делать то, что им хочется, то можно будет поздравить аниме-индустрию с окончательной победой здравого смысла, которым, в общем-то, всегда и отличалась японская нация. А нам с вами — наслаждаться производимым их индустрией товаром и ждать такой же победы в своем отечестве…