Пожалуй, главным достоянием “Пингвиньей тропы” является главный герой, хотя и десятилетний школьник, но настолько далекий от “обычного японского школьника” или стереотипного ребенка в аниме вообще, насколько это возможно. Наш герой уверен в себе, бесстрашен, чрезвычайно умен, непреклонен и харизматичен. Его характер настолько ярко и рельефно прописан, что остальные, даже довольно нестандартные персонажи, заметно тускнеют на его фоне. Аояма обладает сильным логическим умом, неуемной жаждой знаний, живым воображением, твердым характером и стойкими принципами. Им, как настоящим философом, движут любовь к истине и любовь к прекрасному, а кроме того любовь к Иному, не позволяющая превратиться в законченного эгоиста. Он увлечен разгадыванием тайн, хотя логический ум Аоямы иногда мешает ему понимать чувства окружающих. А еще он страстный ценитель роскошного бюста Девы (в оригинале "старшая сестра" или "Юрико" в дубляже) – молоденькой ассистентки стоматолога, которая по совместительству присматривает за Аоямой по вечерам и тренирует игре в шахматы. Городок, в котором живет Аояма, им уже изучен, мир логически упорядочен, а план на будущее, в котором Аояма становится великим человеком и женится на Деве, составлен и не подлежит обсуждению. Интересно, что начало и конец аниме сопровождаются приблизительно одинаковыми, самоуверенными репликами Аоямы, граничащими с пустым бахвальством, которые, однако, воспринимаются совершенно по-разному.
И вот в тщательно выстроенный рациональный мирок Аоямы врывается хаос – в далеко отстоящем от моря городке невесть откуда появляются антарктические пингвины. Разумеется, это нелепое событие бросает вызов разуму и мировоззрению вундеркинда, тут же бросившемуся строить гипотезы о причинах возникновения феномена – от утерянных домашних питомцев или выпавших из фургона зоопарка, до мутировавших ворон. Однако события приобретают и вовсе иррациональный оборот, когда выясняется, что пингвинов создает предмет воздыханий Аоямы - Дева, а на лесной поляне за городком обнаруживается висящий в воздухе гигантский шар океанической воды. Дева и сама не вполне понимает кто она такая, как создает существ и предлагает решить эту загадку нашему герою. Так перед Аоямой предстает настоящая Тайна – одновременно предмет его любви и тяги к познанию.
“Пингвинья тропа” в форме легкого, сказочного летнего приключения юного вундеркинда и его друзей, рассказывает зрителю о познании мира, о мужестве, взрослении, дружбе, любви, ревности, а также о смерти и расставании. Все это, однако, лежит на поверхности, где-то на одном уровне с анекдотами главного героя о груди его пассии. Если же заглянуть чуть глубже, то под прозрачным внешним слоем можно заметить вопрос научной этики, проблема взаимодействия ученого с объектом его познания, а также с Иным – непознаваемым. Морально-этический посыл и некоторые художественные приемы (“океанический шар”, загадочная и прекрасная Дева с ее манифестациями) “Тропы” явно отсылают к “Солярису” в интерпретации Тарковского и Содерберга. Однако тут нет диалогичности киноверсий “Соляриса”, герой тут никого не стремится убедить в человечности Девы, подобно Крису, пытающемуся доказать, прежде всего, самому себе, человечность Хари/Реи. Аояма же просто действует исходя из твердых убеждений. Да и настроение у “Тропы” совершенно другое, чем у “Соляриса” – светлое, похожее на грустную радость последних дней уходящего лета под звуки "Summer Moved On” от a-ha.
"Крупные ученые не так уж уверены, что действительно существуют предметы, к которым можно подходить количественно, и никак иначе. В это твердо верят ученые мелкие, особенно твердо-неученые любители наук. Сильный же ум хорошо знает, что подобный предмет - абстракция, мнимость, утратившая самое главное... Конечно, одни помягче, другие - пожестче. Но многие профессора в пенсне, модные драматурги, самозванные философы думают, в сущности, то же самое, что немецкий нацист. Мысль о том, что мы вправе изобретать "идеологию" и подгонять под нее ближних, уже коснулась повседневной речи... Я скажу, что только от науки можно ожидать исцеления... Наука, о которой я сейчас пишу, не дерзнет обращаться даже с овощами или минералами, как обращаются теперь с человеком. Объясняя, она не будет уничтожать. Говоря о частях, она будет помнить о целом. Предмет изучения, по слову Мартина Бубера, будет для нее не "это", а "ты".
К.С. Льюис "Отмена человека" (The Abolition of Man)
Можно было бы подумать, что тут не может не возникнуть конфликта – ведь одно и то же становится и предметом научного интереса Аоямы, и предметом его любви. Во всяком случае, современная "наука" давно уже отбросила многие моральные нормы, и пытается снять с себя "ригидные оковы" всякой этики, отказывая в объективной ценности и превращая в подлежащую расчленению, изучению и модификации "природу" уже и человека. "Подобно королю Лиру, мы пытаемся сложить с себя королевское достоинство и остаться королями. Это невозможно. Одно из двух: или мы разумные, духовные существа, подчиненные навек абсолютным ценностям, или мы "природа", которую могут кромсать и лепить некие избранники, руководимые лишь собственной прихотью. Без догмата объективной ценности невозможна никакая власть, кроме тирании, и никакое подчинение, кроме рабства". Однако же разум Аоямы работает до конца, и сталкивается с тем, с чем рано или поздно сталкивается любой пытливый и честный ум - за определенным пределом, за "краем света" лежит либо ничто, хаос, не имеющий никакого значения и ценности, либо же следует признать наличие абсолютных ценностей, аксиом, которые невозможно доказать, но на которых зиждется все мироздания и сама логика. Он подошел к тому моменту, когда, словами одного из героев “Соляриса” Содерберга, “ответов нет, есть только выбор”. Выбором Аоямы стало признание существования аксиом – Дева, сама по себе, ценней, чем попытка разгадать Тайну. Она не бездушный предмет исследования, неразумный хаос первозданного океана, для Аоямы Дева – личность, самостоятельная ценность, и любовь к ней значит для него гораздо больше, чем научные “истины” или признание в научном мире. Для Аоямы Дева, словами Бубера, не "это", а "ты".
Для Аоямы предметы его изучения не абстракции, а вполне конкретные феномены, к каждому из которых, не смотря на количественную схожесть, может формироваться особое, качественно различное отношение. Герой показательно иллюстрирует этот подход забавным примером еще одного предмета своего жгучего интереса – женской груди: "Сиськи, это очень загадочное явление. Например, сиськи Девы, о которых я часто думаю, совсем не такие как мамины. Как физические объекты они вроде бы одинаковы. Но тогда почему при виде одних и других мои ощущения такие разные?" – задается вопросом Аояма. Потому герой, почувствовав угрозу того, что "ученые" откажут Деве в самоценности, превратив в абстрактный предмет исследований, сперва пытается "распустить" образовавший исследовательский кружок, дабы информация о способностях Девы не стала известна "ученым", а затем отказывается раскрыть Тайну отцу Хамамото.
Открытость ума и честность Аоямы с собой позволяет ему спокойно пройти там, где спотыкаются многие "ученые" люди – то ли в силу самообмана, то ли слабости разума, а может быть и откровенной жажды власти и богатства. "Серьезный интерес к магии и серьезный интерес к науке родились одновременно... И магия, и прикладная наука отличаются от мудрости предшествующих столетий одним и тем же. Старинный мудрец прежде всего думал о том, как сообразовать свою душу с реальностью, и плодами его раздумий были знание, самоконтроль, добродетель. Магия же и прикладная наука думают о том, как подчинить реальность своим хотениям; плод их – техника, применяя которую можно делать многое, что считалось кощунственным... Нередко пишут, что Фауст стремился к знанию. Ничуть не бывало - он о нем почти не думал. От бесов он требовал не истины, а денег и девиц. Точно так же и Бэкон отрицает знание как цель; он сам говорит, что узнавать ради знания – все равно что тешиться с женщиной и не рожать с нею детей. Истинная задача науки, по его мнению, распространить могущество человека на весь мир. Магию он отвергает лишь потому, что она бессильна; но цель его – точно такая же, как у чародея".
Аояме чужд подобный подход - он не стремится использовать знание для того, чтобы обрести власть над Девой, подчинить ее, использовать для своих целей помимо ее воли. В этом смысле он не современный "ученый", а скорее философ в классическом понимании, натурфилософ или даже теолог. Он стремится к знаниям лишь для того, чтобы пройдя по узкой, доступной лишь немногим, "пингвиньей тропе" снова встретится с той, кого он любит – с Девой, вернуться в Тайну, за "край света", где "словно Сам Бог развлекается". Так когда-то самозабвенные монахи, исследуя в поисках следов Бога сотворенный Им мир, заложили в западноевропейских монастырях основы подлинной науки, которую лишь позже профанировали, сделав прикладной и отбросив популярные "в свете", но проигравшие конкуренцию магию и алхимию.
Еще одним слоем "Тропы пингвинов" является взаимодействие мужского и женского, где мужская логика Аоямы призвана разгадать, упорядочить и структурировать "хаос стихии" – женское начало Девы, которая является Тайной, противоположной свету разума Аоямы. Дева ведь сама не понимает кто она, почему появилась и откуда черпает свои силы. Возможно, она вообще материализованный океаническим шаром плод разума Аоямы, подобно героине “Соляриса” – во всяком случае, она сомневается в достоверности своих воспоминаний до встречи с Аоямой. Хотя Дева и обладает энергией стихии, огромным потенциалом сотворения, но она не способна упорядочить и контролировать его без Аоямы, который привносит смыслы, структурируя мир и способности Девы, в конечном итоге спасая городок от катастрофы. Взаимное дополнение мужского и женского архетипических начал придает повествованию ощущение сказки, приправленной толикой сюрреализма, прекрасной музыкой, яркой и красивой, хотя местами и "неровной" рисовкой, забавными персонажами и неплохим моральным посылом, в том числе в отношении воспитания мальчика, который не только "увлеченный ботан", но и вполне мужественный, даже бесстрашный молодой человек, не чурающийся, когда необходимо, драки, а также верный друг и принципиальный человек с непоколебимым чувством собственного достоинства. Хотя, конечно, возрастной рейтинг должен быть минимум 12+, ибо частота упоминания Аоямой сисек Девы в совершенно разнообразных контекстах и обстоятельствах заставляет подозревать, что думает он о них (для самоуспокоения, разумеется) гораздо чаще, чем по пол часа в день. 10 из 10
|
